Чёрное лето 1941-го
Первые недели Великой Отечественной войны были трагическим и страшным временем для Советского Союза. Тяжёлые поражения, большие потери, оставление огромных территорий — на страну обрушился мощнейший удар лучшей армии того времени, выполнявшей план «молниеносной войны».
Стремительное наступление гитлеровцев лишило сотни тысяч советских граждан возможности эвакуироваться. Для многих из них это стало смертным приговором.
В современной Украине крайне неохотно вспоминают историю так называемой «Львовской резни» — массовой расправы над еврейским и польским населением города Львова, развернувшейся сразу после оставления города Красной армией.
Первой мишенью для гитлеровцев и украинских националистов стали евреи. Ближайший сподвижник Степана Бандеры Ярослав Стецько уже 25 июня 1941 года сообщал своему шефу: «Создаём милицию, которая поможет убирать евреев».
В ночь на 30 июня 1941 года части Красной армии покинули Львов, а около 4:30 утра в городе появились первые подразделения гитлеровцев, в числе которых был и печально известный разведывательно-диверсионный украинский батальон «Нахтигаль».
Вместе с этими частями в городе появилась и передовая группа Организации украинских националистов из двадцати человек во главе с Ярославом Стецько.
Палачи с голубовато-жёлтыми повязками
На некоторое время во Львове образовался вакуум власти, поскольку немецкая администрация сформирована не была, а вошедшие в город гитлеровские части фактически не вмешивались в действия националистов и бойцов батальона «Нахтигаль».
В результате так называемые «украинские милиционеры», а также местные жители из числа приверженцев националистов приняли сводить счёты с теми, кого они считали своими врагами, — с евреями, поляками и русскими.
Формальным поводом к развернувшемуся погрому стал расстрел заключённых в тюрьме НКВД, проведённый перед отступлением Красной армии. В число расстрелянных попали и ранее арестованные украинские националисты.
Евреи и поляки, оставшиеся во Львове, никакого отношения к казням националистов не имели, однако руководство ОУН во главе с Ярославом Стецько решило использовать этот предлог для масштабного погрома.
Свидетели погромов во Львове рассказывали, что руководили избиениями, истязаниями и убийствами людей «украинские милиционеры», а также люди в гражданской одежде с голубовато-жёлтыми повязками на рукавах.
Профессор Мауриций Аллерханд записал в своём дневнике в день погрома, он видел около двадцати украинцев, которые били евреев палками и плетьми: «То, что они были украинцами, видно не только по голубовато-жёлтым повязкам на левых руках, но и по проклятиям евреев на украинском языке».
«Обезображенные тела, залитые кровью, возбуждали инстинкты»
Особенность погрома во Львове заключается в том, что после него сохранилось достаточное количество фотодокументов. На фотографиях видно, как на улицах Львова «борцы за Украину» истязают и унижают женщин и стариков, раздевая их донага, подвергая издевательствам и избиениям.
«Нечеловеческие крики, разбитые головы, обезображенные тела и лица избитых, залитые кровью, смешанной с грязью, возбуждали кровожадные инстинкты черни, которая выла от наслаждения. Женщин и стариков, которые почти без дыхания лежали на земле, тыкали палками, волочили по земле», — вспоминали свидетели погромов.
После первого дня погромов во Львове лидеры националистов расклеили листовки, в которых говорилось: «Народ! Знай! Москва, Польша, венгры, евреи — это твои враги. Уничтожай их! Знай! Твоё руководство — это ОУН. Твой вождь — Степан Бандера».
Жертвами Львовского погрома стали, по самым скромным оценкам, 4000 человек.
С появлением в городе штаба айнзацгруппы СС, которому была поручена организация ликвидации еврейского населения Львова, так сказать, на официальном уровне, погромы прекратились. Однако это лишь означало, что массовые убийства стали осуществляться в организованном порядке.
Из 135–150 тысяч евреев, проживавших во Львове к моменту оккупации города гитлеровцами, до освобождения его Красной армией дожило всего 823 человека.
Расстрел по списку
Как уже говорилось, истребляли не только евреев, но также представителей других «чуждых наций», в первую очередь, поляков и русских.
В ночь с 3 на 4 июля, между 22 часами и 2 часами ночи, во Львове состоялись аресты профессоров высших учебных заведений города, в основном поляков. Вместе с ними были арестованы члены их семей и прислуга. Позднее большая часть прислуги была освобождена.
Арестованных профессоров вывезли на Вулецкие холмы, где они были расстреляны. Вулецкие холмы стали постоянным местом казни во время гитлеровской оккупации. «Жертвы несли лопаты и должны были сами копать себе могилу, в которую они падали после расстрела», — показывали впоследствии свидетели расправ.
Часть арестованных преподавателей казнили во внутреннем дворике Воспитательного дома им. Абрахамовичей.
Аресты и казни львовской профессуры осуществлялись по заранее подготовленным спискам. По некоторым данным, в подготовке списков участвовали националисты из числа украинских студентов, переехавшие в Краков после занятия Львова Красной армией в 1939 году.
Аресты проводили несколько групп, состоящих из эсэсовцев, полиции и полевой жандармерии под руководством офицеров СС.
Действия групп разнились — если одни себя вели подчёркнуто корректно, то другие особо не скрывали, какая судьба уготована арестованным.
Так, близким Витольда Новицкого не позволили передать ему даже мыло, отрезав: «Оно ему не понадобится». Профессору-правоведу Роману Лонгшамо-де-Бере, арестованному вместе с сыновьями, не дали взять из дома никаких личных вещей и проститься с семьёй.
Аресты сопровождались обысками, которые перетекали в обычный грабёж. Поскольку представители профессуры были людьми небедными, из их квартир выносили золото, валюту, ковры, дорогие картины. Разумеется, опись изъятого имущества не проводилась.
От стоматолога до премьер-министра
Расстрел профессоров во Львове фигурировал в материалах советского обвинения во время Нюрнбергского трибунала. В материалах процесса говорилось, что расстрел был осуществлён гестапо по приказу немецкого правительства.
В октябре 1943 года тела расстрелянных были эксгумированы, перевезены в Кривчицкий лес и сожжены вместе с сотнями других трупов в ходе мероприятий по сокрытию следов нацистских преступлений.
4 июля 1941 года во Львове были расстреляны профессор-стоматолог Антоний Цешинский, профессор-терапевт Ян Грек, профессор-хирург Генрих Гилярович, профессор-правовед Роман Лонгшамо-де-Бере с тремя сыновьями, профессор математики Антоний Ломницкий, профессор-геолог Станислав Пилят, профессор судебной медицины, ректор университета Владимир Серадзский, профессор-хирург Тадеуш Островский с женой, доктор права, беженец из Гданська Тадеуш Тапковский, профессор-терапевт Роман Ренцкий, академик, писатель Тадеуш Бой-Желеньский, профессор-пенсионер Адам Соловей с женой и внуком, профессор, декан Витольд Новицкий с сыном, профессор Роман Виткевич, профессор Владимир Круковский, профессор Владимир Стожек с двумя сыновьями, доктор технических наук Казимир Ветуляни, доктор Каспар Вейгель с сыном, доцент-хирург Владислав Добржанецкий, окулист Ежи-Юрий Гжендельский, доцент Ветинститута Эдмунд Хамерский, врач-гинеколог, профессор Станислав Мончевский, врач-педиатр Станислав Прогульский с сыном, ординатор госпиталя Станислав Руфф с женой и сыном.
Также арестованный профессор Казимир Бартель, бывший премьер-министр Польши, был казнён 26 июля 1941 года, отвергнув предложение гитлеровцев возглавить марионеточное польское правительство.
Ряд исследователей считает, что данный список неполон и включает в него ещё до двух десятков фамилий.
Как указывает польский историк Зигмунт Альберт, жильё расстрелянных заняли высокопоставленные чиновники гестапо и украинской полиции.
Дело Оберлендера
Главным вопросом, связанным с резнёй львовских профессоров, является вопрос о причастности к ней украинских националистов и украинского батальона «Нахтигаль».
Уничтожение «враждебной» интеллигенции фигурировало как одна из важнейших задач в «Инструкции», созданной перед началом войны руководителями ОУН для своей «службы безпеки». Расправа над профессорами во Львове чётко вписывается в данную концепцию.
Комитет государственной безопасности СССР, опираясь на многочисленные показания свидетелей событий во Львове в июне – июле 1941 года, обвинил батальон «Нахтигаль» и его командование в осуществлении карательных акций в отношении мирного населения.
Согласно данным КГБ СССР, непосредственно расправой во Львове руководил один из командиров «Нахтигаля» обер-лейтенант Теодор Оберлендер.
Убеждённый нацист, участник «пивного путча», в послевоенное время Оберлендер сделал успешную карьеру в ФРГ, где долгое время был депутатом парламента и даже занимал пост министра по делам беженцев.
После публикации советской стороной данных о причастности Оберлендера к резне во Львове он был вынужден уйти в отставку. Заочный суд, состоявшийся в ГДР 29 апреля 1960 года, осудил Оберлендера к пожизненному заключению как виновного в расстреле польской интеллигенции Львова, а также в убийствах нескольких тысяч львовских евреев.
Приговор суда ГДР был отменён в 1993 году по формальным основаниям. Стоит отметить, что произошло это уже после ликвидации ГДР, в условиях, когда на бывших лидеров Восточной Германии шли гонения.
Преступление без срока давности
Львовская резня — не единственное обвинение, выдвигавшееся в отношении Теодора Оберлендера. В 1960 году Советский Союз также обвинял его в том, что он лично расстрелял 15 человек в тюрьме Пятигорска в октябре 1942 года. А в 1996 году всплыл ещё один эпизод — престарелого нациста обвинили в расстреле гражданского лица в Кисловодске в 1942 году.
Но гуманное западное правосудие берегло покой палача и убийцы — Теодор Оберлендер умер в мае 1998 года в Бонне, в возрасте 93 лет, на свободе.
В постсоветский период украинские историки приложили немало усилий, чтобы доказать, что украинские националисты не причастны к резне во Львове, а батальон «Нахтигаль» и вовсе якобы покинул город, когда там начались массовые убийства.
Тем не менее даже в выпущенной в 2005 году Институтом истории АН Украины «Итоговой публикации наработок рабочей группы историков, созданной при правительственной комиссии по изучению деятельности ОУН и УПА» приводятся слова польского историка Ришарда Тожецкого, который писал: «Нельзя утверждать наверняка, что в экзекуционные команды входили националисты, хотя, на основании утверждений свидетелей, это не исключается».
Прокуратура Гамбурга, в 1970-е годы рассматривавшая обстоятельства резни во Львове, возлагая главную ответственность за убийство профессоров на СС, тем не менее указывала, что среди расстреливавших была «группа украинцев, одетых в мундиры СС».
Другая часть историков убеждена, что причастность «Нахтигаля» и к убийствам евреев, и к расправе над львовской профессурой не вызывает сомнений, а все попытки обеления украинских националистов есть не что иное, как попытка исторической фальсификации.
В постмайданной Украине о преступлениях украинских националистов вспоминать не принято. Ведь те «герои», что убивали евреев и поляков во Львове летом 1941 года, сегодня служат примером для нового поколения «борцов за Украину», истребляющих население Донбасса.
Сожженные заживо. Каратели в Хатыни не щадили ни стариков, ни детей 
Спаситель Кракова. В Киеве умер прототип «майора Вихря» Евгений Березняк 
Герой не для Майдана. Неудобный подвиг Романа Смищука 
Неудобное прошлое. Как относятся к памятникам ВОВ в разных странах 
Печаль варшавянки. Почему в Польше не рады освобождению от фашизма? 
