Принято считать, что с того момента учащиеся, а потом и выпускники этих заведений стали именоваться суворовцами. Фокус, однако, в том, что суворовцы были ещё до революции – именем прославленного генералиссимуса в 1899 г. был назван Варшавский кадетский корпус. Для строгости и в назидание – чтобы помнили, кто некогда взял польскую столицу стремительным штурмом.
Создание суворовских училищ в СССР было не чем иным, как возрождением традиций Российской империи наряду с возвращением погон и старых воинских званий. Это даже не особо скрывали, тем более что и за тем, и за другим стоял человек из тех – царских – времён.
«Специфика военного ремесла требует привития к нему вкуса с детских лет, а недостаток дисциплинированности детей в домашней школьной обстановке вызывает необходимость создать специальные военные средние школы… Существовавшие в России кадетские корпуса, несмотря на все недостатки, являлись всё же основными рассадниками офицерского воспитания наших истинно военных советских людей» – это строки из письма от 17 апреля 1943 г., адресованного лично товарищу Сталину.
Нарушенная клятва
Его цитируют довольно часто. Реже вспоминают автора – генерал-майора РККА, графа Алексея Игнатьева. Ещё реже говорят о том, что ему посчастливилось стать генерал-майором дважды – в 1917 и в 1940 гг.
Но как аристократ вдруг оказался одним из высших военных функционеров СССР? Ведь род Алексея Игнатьева по знатности не уступал царскому роду Романовых. Он восходит к черниговскому боярину Бяконту, который в самом начале XIV в. переехал в Москву на службу к здешним князьям. Старший сын Бяконта стал митрополитом Алексием и, по сути, заменял отца рано осиротевшему князю Дмитрию, будущему Донскому. Так что воспитание победоносных полководцев для этой семьи не пустой звук, как и военная служба – с XVI в. Игнатьевы шли по военной линии, дед Алексея Алексеевича в 1814 г. нёс полковое знамя в покорённом Париже.
Но даже такая почтенная родословная может дать сбой. Сам граф, по воспоминаниям, к военной службе поначалу никакой склонности не питал и в Киевский кадетский корпус был пристроен почти насильно – «для устранения плаксивости и изнеженности». То, как именно должно работать нормальное военно-учебное заведение и какие «отдельные недостатки» там надо искоренить, Игнатьев прочувствовал на своей шкуре.
Впрочем, цуканьем, как тогда называли дедовщину в кадетских корпусах, беды Игнатьева не ограничились. В его жизни были две по-настоящему большие трагедии. В декабре 1906 г. шестью выстрелами из револьвера был убит его отец, член Государственного совета, граф Игнатьев. Стрелял революционер – эсер Сергей Ильинский. А в марте 1917 г. произошло то, о чём Алексей Алексеевич выразился по-военному прямо, нажив себе массу врагов: «Мой царь нарушил клятву, данную в моём присутствии под древними сводами Успенского собора при короновании. Русский царь отрекаться не может».
Выбор был тяжким. С кем связать свою жизнь? С идейными соратниками тех, кто стрелял в твоих близких, или с теми, кто предал всё, что тебе дорого?
«Несмотря на правителей»
Игнорировать этот выбор Игнатьев не мог. Хотя бы по той причине, что, будучи офицером Генштаба, он во время Первой мировой работал в Париже – курировал закупки вооружений и боеприпасов. В его распоряжении были баснословные суммы, которые он после революции свёл в один банковский счёт, оформив его на своё имя, – 225 млн золотых франков. Чтобы был понятен масштаб, лучше перевести эту сумму в «жёлтый металл» из расчёта один франк – 0,774 г. Получается общий вес в 174 т 150 кг.
Представить, что человек в здравом уме откажется от денег, на которые можно купить небольшой комфортный остров, невероятно сложно. Но придётся. Потому что Игнатьев свой выбор сделал. В 1924 г., как только у СССР установились дипломатические отношения с Францией, граф явился к советскому полпреду Леониду Красину и отдал всю сумму. Взамен просил одного: «Лучшей наградой для меня будет советский паспорт, возможность вернуться на Родину и вновь служить России».
Его просьбу уважили только в 1937 г. До этого было многое. Офицеры-эмигранты объявили ему бойкот. Родная мать прокляла: «На мои похороны даже не являйся, чтобы не позорить семью перед кладбищенским сторожем». Родной брат в него стрелял – пуля пробила фуражку в сантиметре над головой. Чтобы свести концы с концами, бывший владелец горы золота выращивал в подвале съёмной квартирки шампиньоны и продавал их на рынке. А потом и вовсе переехал в советское торгпредство – слишком много было желающих расправиться с «красным графом».
Да и после, уже в СССР, Игнатьева не то чтобы бойкотировали, но недопонимали. После войны, когда среди генералов начались чистки, основным обвинением было то «незаконное обогащение», то «хищение трофеев», то «использование труда подчинённых в личных целях» – например, солдатиков на строительстве дач. Игнатьева же, одного из немногих, тогда превозносили за «сбережение народных средств». Но встретили искреннее возмущение генерала: «Позвольте, это оскорбительно! Можно ли хвалить человека за то, что он не подлец?»
25 октября 1941 г., когда Москва была фактически на осадном положении, вышла книга генерал-майора Игнатьева «Пятьдесят лет в строю». Вот небольшой фрагмент из неё: «Честно служи России, сынок, несмотря на правителей и на то, как она называется… Это делал твой отец, это делали и твои деды, и прадеды. Главное, будь честен перед своей совестью и не опозорь память своих предков!»
