В июне 1682 г. произошло рядовое, в общем-то, событие. Власть в России была захвачена. Не в первый и не в последний раз. Но был один важный момент. Нерядовым этот захват сделала главная фигура. Первая женщина, которая не получила верховную власть по праву наследования, а взяла её по праву силы. Проявив при этом удивительный ум, дальновидность и впечатляющую политическую волю. Звали женщину Софьей Алексеевной.
Та самая царевна Софья, к которой мы привыкли со школьной скамьи, когда трудились в жанре «сочинение по картине». Знаменитый холст Ильи Репина носит характерное для «просвещенческого» исторического полотна поучительное название: «Царевна Софья Алексеевна через год после заключения её в Новодевичьем монастыре во время казни стрельцов и пытки всей её прислуги». Хотя по чести эту картину следовало бы назвать иначе: «Как надлежит представлять себе царевну Софью в свете последних решений и на веки вечные».
Потому что там тщательно и любовно собраны все самые ходовые клише и стереотипы. Мы видим толстую, некрасивую, вульгарную бабищу с безумными глазами. Одетую в старинное русское царское облачение – недвусмысленное указание на то, что она ретроградка с претензиями. Руки сомкнуты на груди – значит, жадная до власти. Монашенка на заднем плане, по идее, тюремщица Софьи, явно выглядит затюканной – значит, царевна феноменально жестокая.
В принципе, этим исчерпывается наше представление об этой женщине и её роли в отечественной истории. Более продвинутые любители и знатоки добавят разве что подробностей. Старшая сестра царя Петра Великого, в борьбе за власть опиралась на стрельцов, правила семь лет, толком ничего не сделала, сплошное мракобесие. Самые продвинутые вздохнут: «Не время было ещё для женщин на троне. Вот кабы родилась попозже – как раз успела бы в «бабий век». А так – сплошное расстройство».
Злые зеркала
Справедливости ради надо сказать, что Репин всё-таки оказался джентльменом. Потому что самое распространённое описание внешности Софьи страшнее и отвратительнее его портрета. «Она очень безобразна, имеет уродливое тело непомерной толщины, с головой, огромной, как подушка или котёл. На лице у неё растут густые волосы, на ногах – наросты и шишки, и ей теперь, по крайне мере, сорок лет». Эти строки принадлежат некоему Фуа де ла Невиллю. Его называют французским дипломатом, хотя точнее будет характеристика «авантюрист и шпион». К этому можно добавить ещё одно определение – лжец. На момент написания этих строк Софье было не сорок, а двадцать восемь лет. Конечно, можно предположить, что она выглядела на все сорок. Но вот в чём фокус – Невилль её лично никогда не видел. И уж конечно особа царской крови вряд ли демонстрировала иностранцу свои ноги «с шишками и наростами». Невилль делал описание внешности Софьи с чужих недобрых слов. Попросту – с ангажированных сплетен.
Против слов француза можно выставить слова других иностранцев, современников царевны, побывавших в России. Скажем, шлюзовых дел мастера, шотландца Джона Перри: «Царевна София, соперница Петра – красивая молодая девица». Или офицера-картографа, немца Филиппа Иоганна Страленберга: «Софья имеет приятную внешность, её можно назвать настоящей красавицей». Кстати, они тоже не встречались с царевной.
Ситуация патовая. Слово против слова. Одни называют её уродиной, другие – красавицей. Где правда?
Приказано забыть
Правды могло не быть вовсе. Но нам повезло. В 1689 г., уже на излёте своего правления, Софья задумала невиданно смелый политический маневр. Первый в России. Она развернула наглядную агитацию с привлечением всех медийных средств того времени. В частности, был адаптирован самый передовой европейский опыт – распространение «печатных листов». Своего рода прокламаций, объясняющих, почему Софья лучше всех, и почему её правление несёт народу мир, процветание и благоденствие.
Сюжет был прост – портрет царевны в окружении семи аллегорических фигур, указывающих на её добродетели. «Разум», «Целомудрие», «Правда», «Надежда Божественная», «Великодушие», «Щедрость», «Благочестие».
Для «снятия парсуны», то есть создания портрета, в Москву был приглашён художник и гравер Леонтий Тарасевич. Черниговский мастер немалого калибра, проходивший обучение в знаменитом граверном холдинге братьев Килианов в Аугсбурге. «Снятие парсуны» проходило тайно – Церковь категорически не одобряла подобных новшеств. И если с парадными портретами мужчин-государей ещё как-то мирились, то женский портрет уже переходил все границы.
А получился он неплохо. И уж точно честным, максимально приближенным к оригиналу. Лести не было ни капли - писаной красавицей царевну работы Тарасевича назвать нельзя. Но и уродиной тоже. Зато видна решительность и даже своего рода обаяние. Кое-кому она здесь даже может показаться симпатичной. Во всяком случае, сама Софья своё изображение одобрила. С её легкой руки в Москве было сделано до сотни парадных оттисков – на дорогих тканях. Основной заказ – несколько тысяч листов на бумаге - был размещён в Амстердаме, в мастерской Авраама Блотелинка.
Это спасло подлинное изображение царевны для истории. Пётр I, свергнув сестру с престола и заточив её в монастыре, открыл настоящую охоту на эти «печатные листы». Они безжалостно изымались и уничтожались. Владельцы, утаившие портреты Софьи, приравнивались к изменникам и «ворам против государя» со всеми вытекающими последствиями вроде кнута, дыбы, а то и плахи. В результате парадных оттисков не осталось вообще, а бумажных сохранилось только два. И оба в Нидерландах – Лейден и Амстердам. Память о Софье искажалась и стиралась на высшем государственном уровне.
Европейский стиль
Часто бывает, что правдивые свидетельства о неугодных персонах остаются в самой близости от источника непосредственной опасности. Так вышло и на этот раз. Причём ближе не придумаешь – князь Борис Куракин, первый постоянный посол России за рубежом и один из самых рьяных сподвижников Петра Великого, ещё и приходился царю свояком. Они были женаты на родных сёстрах: царь на Евдокии Лопухиной, а князь – на Ксении.
Куракин написал любопытный и честный труд – «Гистория о царевне Софье и Петре». Разумеется, «в стол». И потому с максимальной честностью, невзирая на лица. Вот о начале правления Петра, свергшего Софью: «Весьма непорядочное, и недовольное народу, и обидное. И в то время началось неправое правление от судей, и мздоимство великое, и кража государственная, которые доныне продолжаются с умножением, и вывести сию язву трудно».
А вот о том, как правила сама Софья: «Началось со всякою прилежностью и правосудием, и к удовольствию народному, так что никогда такого мудрого правления в Российском государстве не было.
И все государство пришло во время её правления, чрез семь лет, в цвет великого богатства. Также умножилась коммерция и всякие ремёсла. И науки почали быть. Также и политес устроен был с манеру европейского - и в экипажах, и в домовом строении, и уборах, и в столах… И торжествовала тогда довольность народная».
Такое впечатление, что фрагменты перепутаны. Ведь это после Петра у нас всё стало хорошо и по-европейски! А до Петра, как известно, всё было плохо – никакого «политеса», сплошное мракобесие и нищета. Однако на деле выходит наоборот.
Мудрость на троне
«Политес» и «европейские манеры» в отношении Софьи кажутся какой-то чушью и дикостью. Тем не менее, есть источник, который трудно заподозрить в политической ангажированности или простой предвзятости. Бухгалтерские книги фиксируют всё беспристрастно. И расходные ведомости Приказа Большого Дворца рисуют нам совсем другую Софью. Вот, например: «Марта года 7196 (1688) гамбургский торговый человек Елизар Избрант поставил государыне две шляпки с перьями страусовыми, да два круглых зеркальца в оправе черепаховой, да книжки памятные (записные), да коробочки, вееры и ленты». Ассортимент впору хотя бы и императрице Екатерине Великой.
Если же поднять ведомости подарков и прочих поступлений, то окажется, что Софья недаром носила своё имя, которое с греческого переводится как «Мудрость».
Вот список книг, которые постоянно были в её покоях. Приводить все двести с лишним наименований нет ни смысла, ни места. Поэтому пусть будут самые характерные. Стихотворная энциклопедия «Вертоград многоцветный» Симеона Полоцкого. «Об исправлении государства» Анджея Моджиевского. «Политика» Юрия Крижанича. «Устав воинский голландской земли». «Учение и хитрость ратного строя». «Благовидная любовь». «Боги поганские» Иоанникия Голятовского. «История Эфиопии» Иова Лудольфа. То есть все новинки – самое модное и самое нужное по европейским меркам. Та же «История Эфиопии» была издана в 1681 г., и через год уже была у Софьи.
Сфера интересов – от истории до политики и от вопросов религии до светских романов. Впечатляет.
Еще больше впечатляет, что самая успешная женщина на русском троне, Екатерина Великая, долго и тщательно изучала историю правления царевны. И вынесла вердикт, который очень трудно оспорить: «Надо отдать справедливость Софье – она управляла государством с таким благоразумием и умом, которое только можно было бы желать и от того времени, и от той страны».
