260 лет назад, 19 июня 1761 года, в Российской империи начали выплачивать пенсионное жалованье гражданским чиновникам.
По какой-то загадочной причине многие полагают, что пенсионные реалии того времени можно смело приравнять к нынешним. Достиг некоего пенсионного возраста — и вперёд, получай свои деньги, заработанные многими годами службы.
В действительности же никакой пенсионной системы (и тем более пенсионного возраста) тогда не существовало. Соответствующий порядок только складывался, и налицо была самая разнузданная и при этом весьма хитроумная импровизация.
Закон гарантировал пенсии только двум категориям граждан. Вдовам и сиротам морских чинов. Да и здесь тоже были свои тонкости. В принципе, вдова, будучи в возрасте от 40 лет и выше, могла рассчитывать на пожизненную пенсию в размере одной восьмой от жалованья мужа. Но стоило ей повторно выйти замуж, как она тут же лишалась этого права. Вдовам моложе 40 лет полагалось лишь единовременное пособие в размере годового оклада мужа. Сирот морских офицеров обеспечивали пенсиями в размере одной двенадцатой оклада отца до совершеннолетия. Мальчиков — до 17 лет, девочек — до 15 лет.
На первый взгляд, негусто. К тому же неясна судьба самих отставников, и морских, и проходящих по военно-сухопутному ведомству. Неужели Пётр оставил их на произвол судьбы?
Разумеется, нет. Те, кто по ранению, болезни или возрасту был вынужден оставить армию, обеспечивались всем необходимым, иногда даже сверх того. Просто назвать это пенсией никак не получается, поскольку живых денег от государства никто из этих ветеранов не видел.
Да этих денег и быть не могло. Практически все денежные ресурсы поглощала ненасытная и казавшаяся бесконечной Северная война, длившаяся с 1700 по 1721 г. Она же плодила невероятное количество больных и увечных отставников, с которыми надо было что-то делать.
Но что делать, если денег нет и не предвидится?
Пётр I, как известно, питал пристрастие к нетривиальным решениям проблем. О том, что при дефиците меди для литья пушек он велел поснимать с церковных звонниц колокола, знает, наверное, каждый. Однако о том, что примерно то же самое он предпринял и при дефиците денег для своих ветеранов, вспоминают гораздо реже. И совершенно напрасно.
Делай раз. Через 13 месяцев после «Нарвской конфузии», 30 декабря 1701 года, Пётр запрещает монахам пользоваться монастырскими доходами. Отныне для каждого чернеца устанавливается норма годового содержания: 10 рублей и 10 четвертей хлеба.
Делай два. Освобождённые средства поступают в Монастырский приказ, то есть в государственный орган, к церкви отношения не имеющий. Грубо говоря, в казну.
Делай три. В монастыри направляются ветераны, которые согласны там жить и немножко работать. Те, кто не согласен, единовременно получают из казны годовое жалованье, паспорт и отправляются на вольные хлеба, о них у царя голова уже не болит.
Делай четыре. Ветеранам в монастырях предоставляется следующее содержание. Рядовым — такое же, как монахам. Унтер-офицерам и офицерам — в полуторном размере. Обер-офицерам и штаб-офицерам — такое же, как им полагалось на службе. Кто оплачивает? Монастырь, ясное дело!
Это вызвало серьёзное недовольство со стороны архимандритов и игуменов. Жалобы на недостаток средств для пропитания ветеранов полились рекой. Что же предпринимает Пётр?
Делай пять. Для каждого монастыря устанавливается штатное количество монахов. Лишних попросту выгоняют, а на их места определяют ветеранов. В том случае, если и эта мера не вызывает понимания, монастырь вообще упраздняется, а его имущество и доходы переводятся на государя, который в перешедших к нему монастырских зданиях устраивает военные госпитали и дома инвалидов.
Жёстко? Может быть. Но вполне законно. Фокус в том, что пожизненное содержание отставных военнослужащих при монастырях как особый вид государственного призрения было зафиксировано Соборным уложением 1649 года. А уж сколько этих отставников будет и по каким нормам рассчитывать их «пенсии», — это решать царю, а не монахам.
