В советской историографии период Великой Отечественной войны, последовавший после разгрома гитлеровцев у стен Москвы в конце 1941 года, именовался «Неудачи советских войск весной и летом 1942 года». За этой скромной фразой скрываются тяжелейшие поражения, поставившие Советский Союз на грань катастрофы.
Разумеется, писать о подобных вещах было тяжело и больно, поэтому эти события оставались в тени более героических страниц войны. В тени оставались и подвиги тех, кто, оказавшись практически в безвыходном положении, до последних минут своей жизни оставался верен долгу и присяге.
Всем известно имя командующего 2-й ударной армией генерала Андрея Власова, который, оказавшись в окружении, сдался в плен и пошел на сотрудничество с гитлеровцами.
Генерал-лейтенант Михаил Григорьевич Ефремов, попавший в схожую ситуацию, поступил иначе. Но вот несправедливость — его имя сегодня известно куда меньше.
Кавалер первого ордена Советского Азербайджана
Уроженец Тарусы Миша Ефремов о карьере военного не мечтал, и искал свое призвание на мирном поприще. Все изменила Первая мировая война, во время которой он был призван на службу и отправлен в Телавскую школу прапорщиков.
Боевое крещение прапорщик Ефремов получил на Юго-Западном фронте, где хорошо проявил себя во время Брусиловского прорыва.
После февраля 1917-го, однако, армия стала разваливаться на глазах. Ефремов оказался на перепутье, но судьба в итоге распорядилась так, что он оказался в рядах Красной Армии. Гражданскую войну он начал в качестве командира роты 1-й Московской пехотной бригады, а завершал ее командиром корпуса. В 1920 году, командуя отрядом бронепоездов, Ефремов брал Баку, за что был награждён орденом Красного знамени и орденом Красного знамени Азербайджанской ССР № 1. Позже он участвовал в установлении советской власти в Грузии.
Ефремов продолжил военную службу, повышая свое образование. После командировки в Китай в конце 1920-х он окончил особый факультет единоначальников Военно-политической академии имени М. Г. Толмачёва, а затем и Военную академию имени Фрунзе.
В шаге от расстрела
В 1935 году ему было присвоено звание комдива. В мае 1937 года Ефремов был назначен командующим Приволжским военным округом. Но вряд ли это назначение его порадовало — сменил Ефремов арестованного Михаила Тухачевского, который вскоре будет расстрелян как «враг народа».
А всего через несколько месяцев придут и за Ефремовым — на него даст показания командарм 2-го ранга, герой Октябрьской революции Павел Дыбенко.
Ефремова поместили под домашний арест в гостинице «Москва», а затем стали допрашивать. Он отрицал причастность к какому-либо заговору, но казалось, что обвинительный приговор — дело времени.
Во времена Гражданской войны Ефремов довольно близко знал Клима Ворошилова, а также Анастаса Микояна. Он писал письма, доказывая, что ни в чем не виноват, и тому, и другому.
Чаще всего на такие обращения ответа не было, но в этом случае все случилось иначе. Ефремова пригласили для дачи объяснений к Ворошилову и Микояну, причем на встрече присутствовал и сам Сталин. Выслушав Ефремова, вождь распорядился закрыть дело, и вернуть комдива к исполнению служебных обязанностей.
Последний бросок фашистов на Москву остановили солдаты Ефремова
В 1940 году Михаилу Ефремову было присвоено звание генерал-лейтенанта, после чего он был назначен 1-м заместителем генерал-инспектора пехоты Красной Армии.
В начале Великой Отечественной войны Ефремов оказался в самом эпицентре главных боев — его 21-я армия сдерживала натиск гитлеровцев на могилевском направлении. Уже 7 августа генерал-лейтенанта назначили командующим Центральным фронтом с единственной задачей — если не остановить совсем, то хотя бы замедлить продвижение противника. Задача решалась с огромным трудом и большими потерями.
В октябре 1941 года генерал-лейтенант Ефремов был назначен командующей 33-й армией, которая держала оборону на реке Нара. В армии не хватало вооружений, она была доукомплектована добровольцами, записавшимися в народное ополчение. Задачей командарма было привести вверенные ему подразделения в боеспособное состояние в самые кратчайшие сроки.
На долю ефремовцев выпало отражать последнюю попытку немцев прорваться к Москве. 1 декабря 1941 года командование группы армий «Центр» бросило против 33-й армии 20-й армейский корпус вермахта. Прорвав оборону на участке 222-й стрелковой дивизии, гитлеровцы 2 декабря овладели населенными пунктами Петровское и Бурцево.
Командующий 33-й армией подготовил танковый контрудар. 120 танков при поддержке стрелковой бригады, полка НКВД и двух лыжных батальонов сумели сначала остановить дальнейшее продвижение противника, а к исходу 4 декабря нанести немцам серьезное поражение, восстановив позиции на реке Нара.
Головокружение от успехов
С началом общего контрнаступления под Москвой армия генерала Ефремова стала успешно продвигаться вперед. 26 декабря 33-я армия освободила Наро-Фоминск, 4 января — Боровск, а 19 января — Верею.
В самом начале 1942 года, только-только отбросив немцев от стен столицы, высшее советское руководство впало в эйфорию. Наступивший год предлагалось сделать ни много, ни мало, годом окончательного разгрома нацистов. Предполагалось, что теперь Красная армия стремительно пойдет вперед.
Но противостояли нам не зеленые новички, а опытные немецкие генералы. Получив пощечину, они быстро извлекли уроки. Уже в январе 1942 года продвижение советских войск вперед стало буксовать. Прогресс достигался только ценой больших потерь.
Красной армии отчаянно не хватало опыта проведения масштабных наступательных операции, резервы расходовались неправильно, недоставало навыков взаимодействия различных частей и соединений.
33-я армия нуждалась в отдыхе и пополнении резервами, но 26 января был получен приказ совместно с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом и 4-м воздушно-десантным корпусом начать наступление на Вязьму.
Много позднее Георгий Жуков признавал, что в начале 1942 года возможности немцев под Вязьмой серьезно недооценили. Эта недооценка привела к тому, что контрудары гитлеровцев заставили советские войска перейти к обороне. Хуже того, уже в феврале 1942 года 33-я армия была отрезана от основных сил Красной Армии.
«Германское Верховное командование предлагает вам сдаться»
Понимая серьезность положения, командование Западного фронта предприняло несколько попыток прорваться к армии Ефремова, создав для нее коридор снабжения. Эту задачу поручили 43-й армии генерал-майора Голубева. Но гитлеровцы прочно держали кольцо окружения.
Ситуация для 33-й армии стремительно ухудшалась. Не хватало продовольствия, боеприпасов, люди были крайне утомлены. Начавшееся в марте таяние снега создало проблемы и с обмундированием — в валенках по грязи не много навоюешь.
Приказ частям 33-й армии прорываться к своим довольно долго не отдавали. Все еще жила надежда на то, что ситуацию можно поправить и возобновить наступление. Когда же стало ясно, что этого не произойдет, Ефремову предложили прорываться через партизанские районы в общем направлении на Киров. Генерал доложил — состояние армии не позволяет успешно провести почти 200-километровый рейд.
3 апреля 1942 года немецкое командование предложило армии Ефремова капитулировать. Из текста ультиматума: «Главнокомандующему 33 армией генерал-лейтенанту Ефремову и командирам 113, 160 и 338 стрелковых дивизий. Германский солдат и германское руководство питают уважение к мужеству окруженной 33-й Красной армии и подчиненным ей 113, 160 и 338 стрелковым дивизиям. Эта армия храбро сражается. Она была окружена с начала февраля благодаря тому, что Советское правительство не сумело оценить значение германской военной мощи. Все попытки вашей армии прорвать образовавшееся вокруг нее кольцо оказались безрезультатными. Они только вызвали огромные жертвы... Германский солдат считает недостойным солдата делом бороться с безоружным противником.
Генерал Ефремов!
Командиры!
Подумайте о своей судьбе. Опасная заразная болезнь свирепствует в армии. Голод опустошает ряды солдат изнутри. Эта ваша армия идет навстречу своему уничтожению. Ничто, никакие ваши усилия не смогут предотвратить вас от неизбежной гибели.
В благодарность за вашу храбрость вам будет устроен Военный трибунал. Германское Верховное командование армии, которая держит вас в окружении, предлагает вам сдаться.
Жизнь всех командиров и красноармейцев будет гарантирована.
Германский солдат не убивает пленных. Это ложь. Раненые и больные получат немедленную помощь.
До 18-ти часов 3-го апреля 1942 года мы будем ждать ваших посредников для переговоров».
Ответом генерала Ефремова стала шифрограмма в штаб Западного фронта: «1. Германское командование сбросило к нам письмо на мое имя с предложением о капитуляции войск со сроком переговоров 3.04.42 г. 2. Прошу покрепче продолбить район с врагом: Лосьмино, Кр. Татарка, Стар. Греково, Кошелево, Ломовка, Ежевицы, Бесово, Мелихово».
Советская авиация действительно ударила по гитлеровцам, но кардинально это изменить ситуацию уже не могло.
«Я сюда с солдатами пришел, с солдатами и уйду»
9 апреля 1942 года в расположение командарма-33 прибыл связной самолет, присланный штабом Западного фронта. Генералу Ефремову предлагалось немедленно эвакуироваться, сдав командование кому-то из заместителей.
Командир 33-й армии прекрасно знал, что это означает: шансы на прорыв командование фронта считает практически нулевыми. Но спасать себя генерал не стал, приказав вывести раненых и боевое знамя. «Я сюда с солдатами пришел, с солдатами и уйду», — так он приказал доложить в штаб.
Единственным шансом для бойцов и командиров 33-й армии оставался прорыв небольшими группами на разных участках фронтах. В одну из них должен был войти и сам генерал Ефремов.
Есть основания думать, что немцы к этому моменту уже вели охоту на командарма. Во всяком случае, населенные пункты, где находился штаб Ефремова, гитлеровцы почему-то атаковали особенно яростно.
Окончательно связь со штабом 33-й армии была потеряна 13 апреля 1942 года. Судьбу генерала и его подчиненных пришлось восстанавливать по крупицам, основываясь на свидетельствах тех, кому удалось прорваться к своим, а также на показаниях пленных немцев.
Выбор генерала
14 апреля при прорыве на дороге Беляево — Буслава произошел сильный бой, в ходе которого генерал Ефремов был тяжело ранен.
Раненый командарм искал способ прорваться к своим, пока не стало ясно — шансов на это не осталось. Плен стал фактически неизбежен. Вместе с генералом в качестве санинструктора воевала его жена, Елизавета Васильевна. 19 апреля 1942 года Михаил и Елизавета Ефремовы попрощались друг с другом, после чего генерал застрелил жену, а затем покончил с собой.
Тело генерала Ефремова было обнаружено немцами. Из показаний пленного немецкого офицера: «Могилу рыли русские военнопленные и местные жители. Никаких эксцессов не было. Я сказал, что доблестная армия фюрера с уважением относится к такому мужеству. По моему приказу на могилу установили табличку с русским и немецким текстом».
«Сражайтесь за Германию так, как сражался Ефремов за Россию», — так якобы сказал немецкий офицер, когда советского генерала с воинскими почестями похоронили в селе Слободка.
Из 11 тысяч человек личного состава 33-й армии к своим удалось прорваться менее чем 900. При этом сами немцы отмечали высокий моральный дух бойцов генерала Ефремова — случаев массовой сдачи в плен не было, солдаты предпочитали драться до последнего.
«33-я армия дралась честно и доблестно»
Генштаб Красной Армии, подводя итоги боев под Вязьмой, констатировал: «Западная группировка 33-й армии честно и доблестно дралась до конца своего существования. При недостатке в боеприпасах и продовольствии она два с половиной месяца дралась в полном отрыве от своих войск, нанося большой урон в живой силе противнику, и сковывала его большие силы своими действиями...».
Вышедшие из окружения бойцы и командиры 33-й армии был награждены орденами и медалями. Мужество генерала Ефремова позволило им избежать клейма «предателей», которое несправедливо легло на солдат и офицеров 2-й ударной армии из-за генерала Власова.
В 1943 году, после освобождения Вязьмы советскими войсками, останки генерал-лейтенанта Ефремова были торжественно перезахоронены на Екатерининском кладбище. В 1946 году на одной из площадей Вязьмы, названной в честь генерала, был установлен величественный памятник работы скульптора Вучетича.
И все-таки трагический исход наступления на Вязьму долго не позволял по достоинству оценить подвиг генерала Ефремова. Его не то чтобы замалчивали — памятник в центре Вязьмы, улицы, названные в честь командарма в Москве, Тарусе, Гомеле, Наро-Фоминске никак не назовешь забвением — но и не упоминали слишком часто.
Справедливость восторжествовала полвека спустя. 31 декабря 1996 года Указом Президента Российской Федерации «за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» генерал-лейтенанту Ефремову Михаилу Григорьевичу посмертно было присвоено звание Героя Российской Федерации.
