Перед самым отплытием к пассажирам и экипажам вышел бледный Врангель: «Куда мы едем, я не знаю. У нас есть уголь, и мы уходим в море...» А уже через час вооружённые солдаты Красной армии заняли оставленные войсками Врангеля Севастополь, Керчь, Ялту и Феодосию. Крым стал советским. Могли ли убегавшие от большевиков отказаться от изгнания и остаться на Родине? Теоретически - да. И такой выбор часть солдат русской Добровольческой армии сделала. За верность родным берегам они поплатились жизнью. Только за первую неделю вступления красноармейцев в Севастополь было расстреляно более 8 тыс. человек. Поводом к казни становилось происхождение, а порой просто чистые руки и ногти. «Мы истребляем буржуазию как класс», - откровенничал один из руководителей Всеукраинского ЧК Мартин Лацис.
Константинополь
В Константинополь потрёпанная штормами, голодная (ведь провизии брали в расчёте на гораздо меньшее число пассажиров), отчаявшаяся эскадра вошла под французским флагом. Власти союзника пообещали оказать поддержку, но только если гарантией её оплаты станет сам военный и коммерческий флот. Таким образом, потерявшие Отечество, нищие русские - а подавляющее большинство изгнанников, мягко говоря, не были богаты и до революции - оказались преданными и проданными второй раз, теперь уже обещавшими помощь и поддержку союзниками. Корабль подходил за кораблём, но их обитателей не спешили выпускать с палубы. Спуститься на берег разрешили только 5 тыс. - тем, кого уже никак нельзя было оставить без медицинской помощи. Их доставили в госпиталь. В Константинополе также разрешили остаться немногим имеющим в городе поручителей.
Почему так строго? Во-первых, город был просто не готов принять такую огромную группу беженцев. А во-вторых, прибывшие всё ещё представляли грозную, боеспособную силу, которой опасались и турки, и англичане, и французы. Воинский дух в русских сломить они не могли, а потому решили армию рассеять. Прибывшим кораблям приказано было идти в Тунис, в порт Бизерта. Казакам - отправляться на греческий остров Лемнос, в турецкую Гелиболу, в болгарский Бургас...
Бизерта
Моряков в Бизерте приняли очень плохо. Подводные лодки - оружие новое и особенно страшное - упрятали в отдельную бухту. Через несколько лет все они, не так давно отстроенные и вполне боеспособные, будут распилены на металлолом, потому что бывшие союзники так и не смогут договориться, кто возьмёт их себе. Остальные корабли как сельди бочку заполнили Бизертское озеро. Стояли так тесно, что от судна к судну перекинули мостки, по которым и перемещались по импровизированному городку на воде его обитатели. На сушу сходить было строго запрещено: судна обнесли жёлтыми буйками и объявили карантин. Так продолжалось четыре года! А в 24-м Франция признала Советскую власть и пообещала расформировать флот, который, надо сказать, до того момента сохранял боеспособность: невольные пленники чинили корабли, обучали подрастающих отпрысков в гардемаринском корпусе. Корабельный горн протрубил сигнал: «Разойтись!» «У меня на душе пусто и холодно. Теперь я окончательно потерял всё, что мне было дорого...», - записал в дневнике капитан одной из подлодок Нестор Монастырев.
Но жизнь русских в Бизерте продолжалась. Своим трудолюбием и добротой они смогли завоевать доверие местного населения. Последняя обитательница корабельного городка Анастасия Ширинская умерла в декабре 2009 г. и теперь мирно покоится в тунисской земле. Она, кстати, 70 лет - почти всю свою жизнь - прожила без гражданства, терпеливо сносила постоянные проблемы на границе, когда ехала во Францию к детям и внукам, приговаривая: «Такая я упрямая старуха. Русской родилась, русской и умру».
Лемнос
Казаков, привезённых на Лемнос, разместили на самом пустынном безводном берегу. Почти полное отсутствие осадков, постоянная жара, сильнейшие ветра. Вода была в страшном дефиците. Спали на голой земле, с трудом выкорчевав заросли единственного способного существовать в таких условиях растения - местного чертополоха. Еды не хватало. Выменивали сыр, хлеб, виноград на немногие вывезенные с Родины драгоценности и осьминогов, которых казаки научились виртуозно ловить руками. Продукты обязательно делили на сотню, а то и на полк. Смертность была ужасающей. Первым похоронили 8-летнего сына одного из генералов, всего здесь покоятся 82 русских малыша. Но ни нечеловеческие условия обитания, ни охранники-сенегальцы, которых казаки смертельно боялись, потому что впервые увидели людей с таким иссиня-чёрным цветом кожи, не сломили дух россиян. Приказ французов о сдаче оружия чуть не вызвал бунт. В конце концов офицерам разрешили оставить пистолеты, а казакам - шашки.
* * *
Каждый из пассажиров 126 кораблей был твёрдо уверен - добровольное изгнание продлится год-два. В реальности же на Родину смог вернуться лишь один из тех многих тысяч скитальцев - Ростислав Дон, которого в годовалом возрасте увезли из Севастополя родители. Он прибыл в Севастополь нынешним летом в рамках морского похода по маршруту исторической памяти, организованного Фондом апостола Андрея Первозванного. Руководитель Объединения императорских гвардейцев князь Александр Трубецкой говорит: «Наши отцы не переставали надеяться на возвращение в своё Отечество, ежедневно молились об этом. И вот воплотить мечту в жизнь смогли мы - их дети, внуки и правнуки».
Ветеран Великой Отечественной: славяне не мстят побеждённым 
История казака Николая Келина. Как служивый человек возненавидел войну 
Другие «Титаники». Истории крупных морских кораблекрушений 
Писатель Даниил Гранин: Надо уметь прощать, но надо уметь и помнить 
Русская «Одиссея». Что ищут «нырялы» на дне? 
