«То, как наша страна справляется с пандемией, достойно восхищения», – уверен Ренат Акчурин.
2 апреля известному кардиохирургу исполняется 75 лет.
Торжество необразованности
Валентина Оберемко, «АиФ»: Ренат Сулейманович, во время пандемии вы находились на передовой. Действительно ли из-за коронавируса резко возросло количество сердечно-сосудистых заболеваний?
Ренат Акчурин: Поскольку у нас весь этот год шла интенсивная борьба с COVID-19, в этот период мы действительно наблюдали статистические изменения в смертности и рост заболеваемости ишемической болезнью сердца, атеросклерозом. Так получилось потому, что все силы были сконцентрированы на новом вирусе. Но сейчас наши пациенты обеспечены должным количеством инфекционных коек, потому необходимости перепрофилировать другие медицинские центры нет.
То, что мы замалчиваем статистику, – неправда. Это раз. И два – мы первыми в мире начали выпускать вакцину, причём она отлично работает. То, как наша страна справляется с пандемией, достойно восхищения.
– У нас очень много сомневающихся. Многие думают, что реальную статистику по вирусу искажают. Да и прививаться население не спешит, не веря ни врачам, ни государству.
– За то время, что мы живём в новой России, я понял одну вещь: у нас существует политическая подковёрная борьба, когда некоторые специально замалчивают положительные вещи, которые есть в стране, и с удовольствием смакуют гадости. Это дестабилизирует и само государство, и нарушает все наши взаимодействия с внешним миром. То, что мы замалчиваем статистику, – неправда. Это раз. И два – мы первыми в мире начали выпускать вакцину, причём она отлично работает. То, как наша страна справляется с пандемией, достойно восхищения.
Что же касается вакцинации... Отказываясь от прививок, люди тем самым показывают: в новой России упала общая образованность населения. Во времена СССР массовая вакцинация моментально была бы обеспечена на рабочих местах. Сегодня это невозможно, потому что у нас демократия, каждый волен сам решать, защищаться от вируса или нет. Но многие забывают, что каждый из нас является гражданином своей страны и оказывает влияние на здоровье окружающих его людей. Легкомысленно относиться к этому, я считаю, непозволительно.
Я не понимаю главных врачей, чей заработок достигает 1 млн руб. в месяц, а при этом доктор его клиники, работая на износ, получает 20 тыс. руб. Это нонсенс!
Врач себя прокормит?
– Про врачей говорят, что работая с ковидными больными, они совершают подвиг. Но почему об этом вспомнили только сейчас? Ведь любой врач, спасая пациента, совершает подвиг.
– Да, врачу, который надевает на себя «скафандр», очень трудно работать в этом облачении. Потому все его жалеют, бедненького. На самом деле этот врач просто выполняет свои профессиональные функции. И хирург, который делает аппендэктомию, и доктор, достающий инородное тело из глаза ребёнка, и фельдшер скорой, который вытаскивает человека с того света, ничуть не меньшие герои.
– Но если цены поднять и за этот счёт повысить зарплату, простым людям подобные процедуры станут недоступны – у них просто денег таких нет.
– У людей – нет, но у государства есть средства, которые надо расходовать на жизненно важные ресурсы и, что не менее важно, контролировать этот расход. Я не понимаю главных врачей, чей заработок достигает 1 млн руб. в месяц, а при этом доктор его клиники, работая на износ, получает 20 тыс. руб. Это нонсенс!
У советского здравоохранения задача была максимально приблизить медицинскую высококвалифицированную помощь к месту жительства граждан СССР. Это было огромным достижением, которое необходимо вернуть.
Почему такая ситуация? Потому что руководителям здравоохранения на местах дали слишком много свобод. За ними нет контроля. За последние 30 лет как только не пытались оптимизировать здравоохранение. Вы можете пойти в любую поликлинику, особенно в регионах, и порасспрашивать пациентов, они вам расскажут, как сложно сейчас записаться на приём. Про узких специалистов даже не говорю. УЗИ, компьютерную томографию, МРТ ждут по месяцу. Койко-дни, больничные листы для больных сильно сократились. Сделал операцию – и домой. Это явно не способствует улучшению здоровья населения.
Бытовуха не заела
– Да, персонала в поликлиниках и больницах сегодня нередко не хватает. При этом конкурс в медвузы огромный. Куда же пропадают все эти люди, жаждущие стать врачами? За границу уезжают?
– За границу – вряд ли. Конкурс в вузы, возможно, большой, но на места узконаправленных специалистов. К сожалению, средний медперсонал в России получает настолько маленькую зарплату, что на эти направления в медучилищах даже конкурса нет. Плюс теперь отсутствует система государственного распределения, которая раньше закрывала сложные места в здравоохранении, в первую очередь на периферии. А добровольно люди не едут туда работать. Им 1 млн руб. дают подъёмных, но они всё равно не хотят. Они хотят за хорошую зарплату работать в крупном федеральном центре или в частной клинике в столице.
– И где выход?
– Выход я вижу в том, чтобы была материальная зависимость от диагнозов и действий терапевта: сколько ты больных направил в больницу, сколько потом из них вернулись к тебе на диспансерное наблюдение, – от этого должна зависеть зарплата врача в поликлинике.
У советского здравоохранения задача была максимально приблизить медицинскую высококвалифицированную помощь к месту жительства граждан СССР. Это было огромным достижением, которое необходимо вернуть. Нужно повернуться к пациенту лицом, а не спиной. Только тогда люди перестанут на всех углах критиковать наше здравоохранение и его руководителя.
– Есть врачи, которые сами не хотят лицом поворачиваться. Почитаешь отзывы – там масса жалоб, что попадают к холодным, выгоревшим, глухим к пациентам докторам.
– Полагаю, такие люди пошли в нашу профессию не по призванию, а просто потому, что захотели получить диплом врача. Но человек, не имеющий терпения и сочувствия к пациенту, идти в медицину не должен. Если не хочешь общаться с людьми, вникать в их боль – ты не врач.
Лично мне изначально было интересно заниматься тем, что связывает технику и науку о человеке. Это так называемая бионика – то, что показывают в различных научно-фантастических фильмах вроде «Аватара». В хирургию сосудов я попал случайно, а потом перешёл в кардиохирургию, что называется, в драматическую медицину. И до сих пор люблю свою работу.
– И до сих пор волнуетесь перед операцией?
– Конечно. Но это волнение уже соседствует с уверенностью в своих знаниях. Вы не представляете, как я волновался, когда впервые сделал пересадку сердца и лёгкого в 1988 г. В СССР до этого таких операций не делали.
Да, бывали и утраты, и сложные пациенты, но вот как-то я не выгорел. И до сих пор счастлив, что занимаюсь нормальным лечебным делом, знаю, что нахожусь на своём месте, по-прежнему беспокоюсь за пациентов и переживаю их боль вместе с ними.
