В Ульяновской области в посёлке Вешкайма 26-летний мужчина устроил стрельбу в детском саду. Убил двоих детей, нянечку и ранил воспитательницу, потом застрелился сам. Появилась информация, что преступник состоял на учёте в психиатрической больнице. Почему опасные для общества сумасшедшие запросто гуляют по улицам, да ещё и получают в руки оружие? Почему таких психов становится всё больше?
«АиФ» не раз задавал эти вопросы специалистам. В реальности число психически больных из года в год примерно одинаково. Всего, по официальным данным Минздрава, на учёте с психическими расстройствами состоят 5,6 млн граждан России — это около 4%. Понятно, что процент «буйных» и опасных среди них ещё меньше. Например, проведены исследования и проанализировано, какое количество из всех преступлений, которые совершают люди, приходится на психически больных, признанных невменямыми. Получилась убийственная цифра — 2,4%.
Все ли такие больные, которые потенциально могут представлять опасность для окружающих, своевременно выявляются и получают адекватную терапию? Очевидно, нет. Во-первых, в РФ существует дефицит врачей-психиатров (а профессионалов среди них, видимо, и того меньше) и среднего медперсонала. Во-вторых, пациенты выходят из психиатрических больниц нередко недолеченными — сокращать сроки нахождения в стационарах зачастую требует начальство «сверху», чтобы показать красивую статистику эффективности работы учреждения. Долечиваться такие пациенты вроде как должны амбулаторно, под присмотром участкового психиатра. Но где-то не хватает специалистов, где-то квалификации у тех самых специалистов, а сам пациент в силу психического расстройства не может адекватно относиться к своему состоянию и просто бросает пить назначенные лекарства. 
«Как следствие — резко участившиеся отказы от продолжения амбулаторной лекарственной терапии и реабилитационных мероприятий, неизбежно ведущие к ускорению обострений», — отмечает врач-психиатр Виктор Ханыков.
Плюс к тому в психиатрии, как и во всём здравоохранении, сейчас врачи обязаны применять стандарты лечения. «По их соблюдению комиссии судят о работе клиник. И врачи от греха подальше назначают схемы, которые отражают не столько конкретное состояние пациента, сколько “стандарт” при таком диагнозе или синдроме. В психиатрии, где индивидуальность проявлений большинства патологий скорее правило, чем исключение, это весьма сомнительный приём», — считает Ханыков.
Есть у специалистов вопросы и к формулировкам принудительного лечения. Сейчас, согласно ст. 97 УК РФ, принудительные меры медицинского характера могут быть назначены судом лицам, совершившим преступления в состоянии невменяемости, либо тем, которые после преступления впали в психическое расстройство. При этом «принудительные меры медицинского характера назначаются только в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя и других лиц». Получается, принудительно лечить будут только буйного, который совершил преступление, и если есть вероятность, что он его повторит? Об этом же говорит и статья 13 закона о психиатрической помощи: принудительное лечение назначается по решению суда для совершивших общественно опасные деяния. А вот пока «буйный» ходит молча, вынашивает планы, но ещё ни на кого не напал, лечить его могут только с его согласия.
Сейчас в Общественной палате разрабатывается новый закон о психиатрической помощи. В новом документе планируется все эти спорные вопросы прописать более чётко.
