Свой анализ ситуации в этой области и выводы экологи изложили в докладе «Обращение с отходами I и II классов опасности. Текущая ситуация и перспективы», который они представили 18 июня в «Интерфаксе».
Ответов пока нет
«Не очень люблю слово „проблема“, — поделился генеральный директор „Беллоны“ Александр Никитин. — Это слово всегда вызывает напряжение, особенно в общении с иностранцами. Поэтому я предпочитаю говорить не о проблемах, а о вопросах, которые нужно ставить, чтобы ситуация менялась».
А вопросов в этой области много. В Федеральном классификаторе отходов опасных и особо опасных отходов сейчас 444 вида. Лидер в производстве их — обрабатывающая отрасль. Здесь накапливаются отработанные растворы, кислоты и щелочи, к ним добавляются собственные отходы производства (к примеру, пыль газоочистки при выплавке металлов). К тому же отрасль и сама производит продукцию, которая по завершении использования становится опасной: аккумуляторы и батарейки, люминесцентные лампы, ртутные термометры.
Куда это всё идёт? Какова дальнейшая судьба таких отходов? К сожалению, это вопросы, на которые достоверных ответов пока нет, говорят экологи. Но очевидно, что наибольшее количество скопилось в Поволжском, Центральном, Уральском и Сибирском округах.
«Если с радиоактивными отходами, начиная с 2011 года, после выхода закона об обращении с ними, сейчас более-менее всё ясно и понятно, то в том, что касается отходов I и II классов опасности, ясности нет», — сказал Никитин.
Как обходят отчётность?
С одной стороны, в докладе экологов видно, что производство в последние годы неуклонно растёт, а вместе с этим и отходов становится больше. С другой стороны, проанализировав данные за 2016 и 2017 годы, эксперты выяснили: 245 наименований из Федерального классификатора отходов I и II классов опасности в отчётности вообще не упоминались. А в списке упоминавшихся 199 наименований 92% — это ртутные лампы и свинцовые аккумуляторы.
Логичен вопрос: куда делись агрохимикаты, растворители, кислоты и проч.? Вот показательные примеры. В стране масса предприятий занимается перегонкой спирта-сырца — значит, у них в отходах должны быть сивушные масла. Но об этом не отчиталось ни одно предприятие. А сколько работает типографий? Об отходах чернил отчиталось всего одна. Всего одно предприятие отчиталось и по расплаву алюминиевого электролита.
Базовая проблема, по словам эксперта в области обращения с опасными отходами, председателя межрегиональной инициативной группы по экологической безопасности Санкт-Петербурга и Ленинградской области Виктории Марковой, — это несовершенство системы статистического учёта. Дело в том, что в её основе лежит первичная отчётность предприятий. Понятно, что они могут заявить об имеющихся у них отходах, а могут и не сделать этого.
Присутствовавший на презентации доклада директор по развитию Национальной экологической компании (предприятия — переработчика отходов) Александр Климов пояснил: «Если предприятие заявляет о хлороформе как отходе, его действия с ним тут же подпадают под природоохранное законодательство. Если заявляет, что у него хлороформ технический, то это уже не отход, а продукция, которую можно продать. А как продать — есть много вариантов». Перевод отходов в продукцию, по его словам, — распространённая схема.
Что за «коктейли» накопили?
По накопленному «богатству» отчётности нет вообще. В Государственном реестре объектов размещения отходов сейчас 4288 объектов. Однако что именно накопилось там, не понятно — инвентаризация этих объектов не проводилась.
Несанкционированные свалки и полигоны, где имеются опасные и особо опасные отходы, должны ликвидироваться. В реестре таких 42 на всю страну. Причём 20 из них — в Чечне, куда отходов всегда поступало меньше, чем в другие регионы. Неужели больше нигде нет?
В реестр с такими объектами вступают регионы или муниципалитеты по своей инициативе, поясняет Маркова. А законодательство обязывает, если вступил, ликвидировать такие объекты. Но где брать средства на это, не прописано. Поэтому реестр пополняется очень медленно.
Эколог, химик-технолог Ольга Ерёмина много лет проработала на полигоне «Красный Бор». Он эксплуатировался с 1969 по 2015 годы. И скопилось там, по её словам, 2 млн тонн особо токсичных промышленных отходов. Причём когда ресурс полигона заканчивался, разные отходы — ртутьсодержащие, хромсодержащие, соли тяжёлых металлов, цианистые, отходы сельхозхимии — стали сливать в одни и те же карты. «И сейчас никто не знает, что за „химический коктейль“ там», — сказала Ерёмина.
Под контролем государства
По словам Виктории Марковой, в области обращения с опасными и особо опасными отходами отсутствует межрегиональное и межотраслевое взаимодействие. Территориальные схемы обращения с ними не увязаны друг с другом. Очевидно, что нужна единая схема для всей страны.
Эта схема должна учитывать современные возможности переработки. Сегодня у нас утилизируются практически все ртутьсодержащие отходы. Перерабатываются аккумуляторы и батарейки, хотя этих мощностей, очевидно, не достаточно и их нужно расширять. Уже есть, по словам экспертов, технологии, которые позволяют обезвреживать и утилизировать и другие химические вещества, причём есть они не где-то там, а в России. При выстраивании новой системы их необходимо внедрять.
Однако не всегда в этом можно рассчитывать на бизнес. Маркова обратила внимание на такую проблему: «Есть группа отходов, утилизация которых экономически не выгодна. Бизнес никогда не будет этим заниматься». Поэтому, по её словам, роль государства здесь — важнейшая.
«Просто отдать эту область в руки частного бизнеса, который сегодня этим занимается, а завтра — по разным причинам — может уйти, нельзя. Но мы не предлагаем убрать все частные структуры и оставить одного госмонополиста — нет. Пусть работают. Но область в целом должна функционировать под контролем государства», — пояснил Никитин.
Другого опыта нет
Александр Никитин назвал доклад «Обращение с отходами I и II классов опасности. Текущая ситуация и перспективы» первым шагом к пониманию ситуации в этой области. Сам он был одним из первых, кто привлёк внимание к вопросам очистки территорий страны от радиоактивных отходов (РАО) и много лет занимался этими вопросами.
И хотя говорит, что в этой области ясность и прогресс уже есть, считает, что система обращения с РАО, которую начали выстраивать с 2011 года, пока ещё не создана окончательно. Однако достигнуто многое, и при создании системы обращения с опасными и особо опасными отходами следует учитывать этот опыт. «Другого опыта у нас нет», — поясняет он.
Никитин озвучил выводы, к которым пришли авторы доклада. Первый и важнейший — именно о создании единой государственной системы. Это позволит вывести область из «серой зоны», в которой она как минимум наполовину сейчас находится. А кроме того, нужно совершенствовать нормативно-правовую базу, строить мощности для обезвреживания, утилизации, хранения и захоронения.
Уже приступил к работе Проектный офис «Формирование единой государственной системы обращения с отходами I и II классов опасности». А значит, нет проблемы — есть вопросы, которые нужно ставить, о которых нужно говорить, чтобы ситуация в конце концов изменилась.
Справка
В Федеральном классификаторе отходов 444 вида отходов I и II классов опасности. К ним относятся:
— непригодные для применения агрохимикаты,
— отходы химического производства (растворители, кислоты, щелочи),
— отходы металлургии (пыль газоочистки при выплавке металлов),
— отходы машиностроения (растворы),
— отходы научных исследований (лабораторные реактивы),
— отходы производства и потребления (люминесцентные лампы, ртутные термометры, батарейки, аккумуляторы)
— отходы транспорта (химические источники тока от электроавтомобилей, аккумуляторы).
Специалист-атомщик Олег Крюков: «Мы ликвидируем наследие гонки вооружений» 
Экотехнопарк «Шиес»: нюансы развития проекта в ответах от инвестора 
Стране нужна уборка. Как утилизировать отходы, которые нельзя сжигать? 
Мусорный кризис в Волоколамске: пробы на ПДК и поиск виновных 
Лидер ЛДПР: «Мусор надо не складировать, а перерабатывать» 
