Наталья Касперская — легенда российского бизнеса. На одной интуиции, без маркетингового образования Наталья смогла вывести на международный рынок антивирус Касперского.
Несмотря на развод, Наталье и Евгению удалось сохранить хорошие отношения и остаться деловыми партнерами. Однако выросшее благосостояние чуть не обернулось трагедией: в прошлом году был похищен их сын Иван, за парня требовали выкуп €3 млн.
— Наталья, когда был похищен ваш сын, вы столкнулись с агрессивной средой, которая обвиняла вас в том, что вы богатые и должны за это заплатить. Такое отношение стало для вас неожиданностью?
— Меня это удивило, конечно. Тем более что были такие обвинения: «Вот ваши дети ездят в Куршевель, а наши нет». А я никогда в Куршевеле не была, и Ваня тоже никогда не был в Куршевеле. Он живет на свои деньги, работает на двух работах.
— Но вы увидели, что со стороны ваше благосостояние воспринимается иначе.
— Да, часть отзывов была злобной, агрессивной, чего я совершенно не ожидала получить в свой адрес. Потому что я никому зла не делала, мы ни у кого деньги не воровали, ни в каких залоговых аукционах не участвовали. И наш бизнес мы вырастили с нуля. Ни у кого кусок хлеба изо рта не вытащили. А эти люди писали: давайте выгоним Касперских из страны, и нам будет легче дышать.
— Классический вопрос: бороться за то, чтобы не было богатых или чтобы не было бедных.
— Дело в том, что если выгнать богатых, то от этого бедные не станут богатыми — в этом проблема. Мы это уже проходили в 1917 году. Нужно сейчас посмотреть историческую ретроспективу. Россия входила в пятерку крупнейших мировых держав и по ВВП, и по уровню развития экономики. Но потом она эти позиции потеряла и вновь завоевывала еще 40 лет, настолько было мощное падение.
— Вы начинали свой бизнес в 90-е годы, тогда все было проще. Смутное время многим дает шанс создать свое дело.
— Это было окно возможностей. Старые советские системы рушились, а новых не существовало. Это значит, за какую возможность ни возьмись, все получится.
Например, продажа пончиков. Ну не было пончиков! Или пошив детских комбинезонов. Не было детских комбинезонов! На пустом рынке все проще. А нестабильность играла в минус. Она играла на то, что хорошие люди уезжали, что люди боялись страны, что происходили кровавые разборки. Сейчас страшно такое представить. Что это, хорошо? Это ужасно плохо. Может быть, в нашей стране, если б не эта нестабильность, если бы перемены шли мягко, как у китайцев, был бы сейчас вообще колоссальный бум. Может быть, мы этот объем возможностей резко сузили благодаря нестабильности.
— Сейчас возвращается время нестабильности, говорят об оранжевом сценарии революции. Думаете, это все действительно может привести к серьезным переменам?
— Я думаю, что все это сильно преувеличено. Людей агитируют, их цепляют эмоциями. А толпу можно накрутить любым образом. Если мы посмотрим, кто пришел на митинги, то увидим подростков, которые не могут выговорить слово «фальсификация». Смех один! Зачем они пришли? Да за компанию, им интересно потусоваться! Посмотрите, прошло 20 лет с 1991 года. В 91-м, да, грешна, но сама ходила на баррикады. Сейчас мне за этот эпизод своей жизни стыдно, потому что я понимаю, что не на той стороне стояли, не за тех боролись.
— А вы почему ходили на баррикады?
— Хотелось изменить страну.
— Так и они сейчас того же хотят.
— Тогда казалось, что у нас сейчас плохо, а в новом будущем будет лучше. Если б мы знали, сколько в следующие пять лет (и даже больше) нас ожидает разных пертурбаций, перетрясок, то по-другому бы отнеслись. Сейчас, кстати, идет встречная волна, потому что есть уже опыт, есть поколение 40-летних людей, которые через это прошли, которые в свои 20 на эти баррикады уже слазили. И никто не хочет повторения 90-х. Молодежь этого не понимает, им нужно объяснять.
Материал из издания «Не дай Бог!» №5, 14-21 марта 2012
