Радикальные организации, боровшиеся с Советами, давно распались. Франция в пику Америке хотела дружить с Москвой, и это тоже способствовало примирению старой и новой России.
Свой мирок
Русских командированных, несмотря на «серпастые» паспорта и нищенские суточные, принимали радушно. А если ещё была и рекомендация от кого-нибудь из «хороших русских», то двери открывались широко и охотно.
У меня было рекомендательное письмо от известного писателя к председателю Офицерского морского собрания г-ну Остелецкому, внуку капитана императорской яхты. Поредевший русский мирок всё ещё цеплялся за жизнь. Помимо знаменитой русской церкви на ул. Дарю работала русская консерватория, было несколько русских школ, библиотек, масса трактиров. Доживали русские приюты, объединения скаутов, витязей. Бывшие непримиримые теперь не столько ругали Советы, сколько занимались собиранием русских архивов, раритетов и воспоминаний. Было несколько клубов.
Самым известным русским парижанином был Алёша Дмитриевич - исполнитель песен и романсов. Выступал он в дорогом кабаре «Распутин» рядом с Елисейскими Полями. Русские туда ходили редко из-за дороговизны. А завсегдатаями были богатые американские и немецкие туристы. Нашим с приятелем пропуском в «Распутин» было знакомство с швейцаром-черногорцем. Его женой была белотелая и полногрудая русская красавица, в которой он души не чаял и, наверное, поэтому обожал всё русское. Даже о Брежневе он отзывался с уважением. Швейцар-черногорец проводил нас бесплатно через заднюю дверь и, главное, разрешал принести с собой бутылочку, а то и две водки, купленной в посольском кооперативе.
Присутствие русских Алёша Дмитриевич угадывал каким-то нюхом. Несмотря на то что нас сажали в глубине зала, подальше от глаз хозяина, он всякий раз подходил к нам, выпивал рюмку-другую и картинно-размашисто вытирал губы рукавом красной атласной рубахи. И потом, возвращаясь на сцену, громко объявлял: «А теперь, господа, по просьбе наших русских друзей я спою вам «Я милого узнаю по походке».
«Я милого узнаю по походке,
Он носит, носит брюки галифе,
А шляпу он носит на панаму,
Ботиночки он носит нариман...»
Под призором ЧК
В те годы русских, а точнее советских, в Париже узнавали не по походке, а по тому, что они всегда ходили стайкой. Гулять поодиночке запрещалось инструкцией КГБ. Чекисты считали, что советского человека обязательно соблазнят чем-то гадким и запретным: затащат в публичный дом, опоят, скомпрометируют, а, скомпрометировав, завербуют в американские шпионы. При каждой группе всегда состоял сотрудник КГБ. Чекисты сопровождали делегации писателей, спортсменов, проф-союзных активистов, группы артистов, депутатов Верховного Совета. Это была непростая работа. Чекист отвечал за всё: за то, чтобы профсоюзники не напились в номере, чтобы спортсмены не затесались в секс-шоп и не накупили постыдных сувениров, чтобы никто не потерялся и чтобы все вовремя вернулись в гостиницу, а не гуляли по городу ночью. Опоздание на час считалось ЧП. Но главное правило было - не сболтнуть лишнего, не выдать какой-нибудь советский секрет.
Русских на улицах можно было легко угадать и по одёжке - как правило, неказистой, по огромным сумкам, с которыми они ходили по дешёвым магазинам в районе площади Пигаль. Впрочем, от чекистов была и некоторая польза: они могли указать магазин или лавку с дешёвым и популярным в Москве товаром, помогали ориентироваться в ценах. «Хороший» чекист мог помочь при отъезде договориться с проводником поезда Париж - Москва, чтобы тот за небольшую мзду разрешил загрузить тамбур накупленным (часто на продажу) барахлом. «Добрый» чекист мог отговорить от дурного проступка - например, от покупки запретного томика Солженицына, газеты «Русская мысль» или журнала «с голыми бабами».
Всё переменилось
С тех пор многое, а точнее всё, переменилось. Журналов «с голыми бабами» полно и в Москве, тома Солженицына стоят на полках российских магазинов, за «Русской мыслью» никто не гоняется, поскольку в московских газетах о правительстве, министрах и депутатах можно прочитать такое, что западной прессе и не снится. Русские селятся в лучших гостиницах, разъезжают в шикарных лимузинах, сидят в дорогих ресторанах и дают гарсонам на чай такие деньги, которые тем и не снились.
Тем не менее и сегодня русских «по походке» легко отличишь в Париже. В отличие от скромно одетых европейцев русские одеты либо с вызывающим шиком, либо так, словно вышли не на улицу, а к бассейну. Показное богатство бьёт через край. Русские не торгуются, заказывают шампанское бутылками и громко обмениваются мнениями типа «Вань, смотри, какие карлики!» В Европе легко признают красоту русских женщин, но с иронией относятся к тому, как те одеваются, держатся и говорят. Вероятно, сказывается некий специфический отбор. Ведь среди новых путешественников немало бывших «братков», выезжающих поразвлечься со своими «тёлками», или тех, кто, срубив в лихие 90-е «бабла», ещё не насладился своим богатством. Им хочется продемонстрировать всё: новый пиджак, часы, золотую цепь в палец толщиной, авто, модный чемодан, бриллианты жены, грудь новой любовницы. Новые русские громко смеются, громко подзывают официанта, громко спорят у стойки бара, поглядывая, какое впечатление они производят на соседей.
На днях в Интернет попали слова известного американского актёра по поводу внешнего вида его русской подружки: «Ты выглядишь как е… свинья в шляпе, и, если тебя изнасилуют, сама будешь виновата». Звучит, конечно, грубо, оскорбительно. Но за этой грубостью - не лишённая справедливости оценка «походочки» новых русских. Они, конечно, уже не носят брюки галифе, но в мозгах и в нравах во всей красе всё ещё цветёт (как сказал бы Е. Гайдар) «переходной период» рыночной экономики. И эта «незавершёнка» в мозгах очень вредит образу России за рубежом. Со временем блатной налёт, конечно, пройдёт, но исправлять нравы пора бы и начинать. Может быть, телевидение поможет?
Хранитель Руси и леса уволен за ненадобностью 
«Иди и смотри»: съемки превратились для Элема Климова в борьбу с цензурой 
