В документах 1927 г. о начале строительства самого знаменитого дома в Москве -Дома на набережной - 3 гектара отведённой под него земли на правом берегу Москвы-реки именовались «местом на болоте». Здесь в давние времена действительно были и болота, и винно-соляные склады, и площадь для казней.
История возведённой здесь в 1928-1931 гг. громады Дома полна трагедий. «Дом правительства», «Госдом», «Дом предварительного заключения», «Московская Бастилия», «Серый Кремль», «Серый замок-палаццо». Так называли эту мрачновато-пепельную громаду, напоминающую несокрушимую крепость. В Доме жили и палачи, и жертвы. Те, кто сажал и расстреливал, и те, кого сажали и расстреливали. Иные жильцы пускали себе пулю в висок, не дождавшись ни доноса, ни ареста, ни расстрела, - как сын М. И. Калинина или директор ТАСС Я. Долецкий. Другие травились, вешались, бросались из окон. Вот только броситься при аресте в пролёт лестницы было невозможно - перила во всех 25 подъездах Дома смонтированы так близко друг к другу, что пролётов попросту нет. Проект Дома курировал лично А. И. Рыков, тогдашний премьер правительства и друг Сталина, расстрелянный в 38-м. Всю его семью репрессировали. Жену расстреляли. После лагерей выжила дочь Наталья.
Денег не хватало
«Утверждённый контингент» - так в официальных бумагах называли жильцов Дома. Это был цвет, элита молодой страны: учёные, партийные деятели, Герои Гражданской войны, Социалистического Труда и Советского Союза, старые большевики, творческие люди, служащие Коминтерна, герои войны в Испании.
Архитектор Борис Иофан мыслил Дом сверкающим, красным, из гранитной крошки - в тон «соседу» Кремлю. Не дали денег. Тогда - жёлтым, песочным. Но денег на привозной песок тоже не хватило. Так Дом в итоге стал пепельно-серым. И лишь на изломах стен во время капремонта проглянуло его кроваво-красное кирпичное нутро. «Нутро» Дома - это, кажется, навсегда затаившийся в его глухих стенах страх, рождавшийся от ночного света фар во дворе, от звука мотора «воронков», от пронзительного звонка в дверь или, что ещё страшнее, от внезапного луча фонарика в лицо среди ночи: в кухнях были грузовые лифты, через которые, взяв ключи у вахтёра-дежурного, можно было бесшумно попасть прямо в квартиру очередного осуждённого на арест, пытки, ссылку, смерть...
О Доме написаны книги, сняты документальные фильмы и исторические передачи. Здесь в каждом шкафу можно найти «скелеты». Иногда -почти буквально: скелеты и черепа горами находили при раскопках на задворках Дома, в подвалах древней церкви Св. Николая и соседней усадьбы кровавого подручного Ивана Грозного Малюты Скуратова. А в гигантскую яму фундамента Дома «на болоте» свозили для его укрепления надгробия и кресты с уничтожаемых в столице в 20-30-е годы XX в. кладбищ. И как скромный знак памяти всем погибшим на этом месте стоит теперь «на костях» во дворе церкви крест. Один на всех - и замученных Малю-той в пыточных подвалах, и загубленных сталинским террором.
Дитя в шкафу
Сколько трагедий разыгрывалось во внутренних дворах Дома! В один из них у 12-го «суперподъезда» (где жила «суперэлита») вышвыривали на снег книги из библиотеки арестованного Тухачевского. В другом в 37-м звенел крик жены арестованного командарма А. Корка - его уводили на рассвете, она выбежала за ним на снег в одной рубашке: «Никогда, никогда не поверю, что ты враг!» Расстреляли обоих.
...В одну из ночей арестовали всю семью наркома водного транспорта, в квартире остался грудной малыш -внук наркома. Ребёнок громко плакал. Сосед - академик Цицин - не побоялся подняться в опечатанную квартиру и забрать малыша, спрятал его, спас, а после тайно переправил в Одессу, где ребёнка усыновили местные жители. Ещё одного грудничка родители успели перед арестом спрятать в шкафу, и его тоже чудом спасли.
А самый романтичный сюжет, связанный с Домом, - это история «Джиоконды», Марии Денисовой, возлюбленной молодого Маяковского. «Приду в четыре», - сказала Мария» - это «Облако в штанах». Это она, много позже, в 1944-м, покончившая жизнь самоубийством в Доме, в 25-м подъезде, кв. 505 (по слухам - выбросилась с балкона 10-го этажа), разожгла в поэте «пожар сердца» в Одессе в 1913-м. Это она не пришла «в четыре». Вышла, как и сказано в стихах, замуж, воевала, стала скульптором, уехала в Швейцарию, родила дочь, вернулась, развелась и с новым мужем, замнаркома обороны Е. Щаденко, поселилась в Доме. А её скульптура «Памятник женщинам Гражданской войны» стояла в 3-м дворе, у фонтана.
Нет давно ни той скульптуры, ни фонтанов. Ни сотен обитателей Дома. Есть только сам Дом-памятник. Единственный в своём роде, живой и жилой памятник всем загубленным зловещей и кровавой эпохой.
Марина МУРЗИНА
