Американский журналист Люк Могельсон, представляющий издание The New Yorker, с ситуацией на Украине знаком еще с 2014 года, бывал в Донбассе во время так называемой АТО — по сути, террора украинской армии против гражданского населения. В общем, «свой чел» в ВСУ, которому все двери открыты. 
Его последняя командировка в зону боевых действий случилась в Купянск, возле которого российские войска выбили противника и освободили село Табаевка. Повествование коллеги из США aif.ru проанализировал с политологом и военным аналитиком Александром Зимовским. В окопы ВСУ нас бы точно не пустили.
Дело было в Табаевке
Еще до последнего приезда Люка Могельсона на Украину случилось уже привычное для российской армии событие — 2 февраля министр обороны РФ Сергей Шойгу объявил об освобождении села Табаевка, расположенного в 20 километрах юго-восточнее Купянска. Ключевой участок в целом на Харьковском направлении. В высоких украинских штабах о факте утраты этого поселка узнали случайно, по сводкам Минобороны РФ, запаниковали и велели «Табаевку немедленно отбить любой ценой».
В Табаевке к тому времени закрепился взвод 12-го гвардейского танкового полка легендарной Кантемировской дивизии. Для понимания, мотострелковый взвод — это около 30 человек со стрелковым вооружением и гранатометами. Чтобы выбить российских бойцов с занятых позиций, на них бросили первый пехотный батальон националистов из 67-й отдельной механизированной бригады ВСУ, сформированной в большинстве из представителей «Правого сектора» (запрещенная в РФ террористическая организация). То есть упоротых и мотивированных нацистов.
Бандеровский батальон должен был контратаковать Табаевку, после чего на отбитые позиции планировалось завести пехоту 103-й бригады теробороны. Из этой затеи ничего не вышло, взвод «кантемировцев» несколько дней сдерживал контратаки и сохранил свои позиции.
Собственно, это лишь предыстория, связанная с приездом под Табаевку вместе с украинскими националистами западного репортера Люка Могельсона. «Отдаю должное, репортер оказался неплохим очеркистом. И дал немало занятных деталей, которые позволяют расширить наши познания о тактике пехоты ВСУ», — говорит Александр Зимовский.
Комбат раньше домофоны устанавливал
«Личный состав этого конкретного националистического батальона, который еще известен как Первый пехотный батальон “Да Винчи”, является полностью добровольческим, — рассказывает Александр Зимовский. — Набор рекрутов ведут, разъезжая по центрам подготовки мобилизованных, предлагая перейти к бандеровцам на контракт. Физподготовка, что интересно, не критерий. Главное, чтобы будущий рекрут проявил нужную степень идеологической упоротости.
Вторая составляющая — это украинские зеки, выпускаемые из тюрем под обязательство пойти на службу конкретно в националистические части. Поскольку в бандеровских частях иерархия и нравы ничем не отличаются от обычных ОПГ, украинские “зэка” туда довольно охотно вербуются — попадают в привычную среду и довольно быстро адаптируются».
Командование сформировано в небольших чинах, от младших лейтенантов до капитанов. К своим старшим начальникам, получившим армейское образование, средний комсостав относится с презрением и недоверием. Базовый опыт командиры и рядовые из тех, кто еще выжил, приобретали во время срочной службы. Командир батальона «Да Винчи» раньше промышлял установкой дверей с домофонами в подъездах, его лейтенанты вышли из нижних чинов, также прошедших донбасскую войну.
На передовую с таблетками для запора
Какой же увидел подготовку штурмовой пехоты националистов американец Могельсон?
Одно из его наблюдений — патронов берут столько, сколько могут унести. Паек — два литра воды, два-три сникерса, вяленое мясо, что-то типа снеков к пиву, сигареты. Перед выходом глотают таблетки для запора — на позициях в ожидании контратаки дефекация является делом очень опасным — в кусты не сходишь. Кто возвращается живым или раненым — глотают слабительное горстями.
В комплект военнослужащего входят противогаз, компас, рация, аккумуляторы, монокуляры ночного видения, тепловизоры и тактический перевязочный материал. Малый шанцевый инструмент (саперная лопатка, компактная пила) тоже берут. Ножи есть у всех, обычно невыкидные.
На рубеж спешивания везут транспортом, у кого какой есть, дальше до рубежа перехода в атаку, а это 5-6 километров, штурмовые группы преодолевают на своих двоих — пешком. Группу прикрывают снайперы и пулеметчики со стационарных позиций, расположенных от линии фронта на минимальном удалении, позволяющем вести эффективную стрельбу. Они же дают корректировку в штаб батальона.
Управляют боем как из спорт-бара
Офицеры штаба сидят на удалении 12-15 километров от рубежа спешивания штурмовых подразделений. Бой они наблюдают на интерактивной плазменной панели с диагональю 218 см. Попивают чай и кофе. Старший на объекте офицер с позывным Перун лично на удалении командует отделением штурмовой пехоты.
Доходит до того, что из штаба командуют, когда, например, бросать гранаты.
«Судя по оценкам американского коллеги, для комсостава националистических частей это такой вполне себе шутер, игрушка, причем без малейшего риска для жизни, — комментирует Александр Зимовский. — В случае удачных действий отделения или дронов в штабе апплодируют и обнимаются. Ну, в общем, атмосфера как в обычном спорт-баре.
Из характерных особенностей украинской тактики я бы отметил такой прием. После того как националисты отштурмовались, на их позицию заводят мобилизованных, а сами штурмовики еще пару суток сидят у них в тылу, выполняя функции заградотрядов».
Здесь можно отметить, что все попытки штурмов националистов провалились, хотя батальон Перуна две недели бился о позиции российского взвода. Табаевка осталась и тогда, и сейчас нашей. А националистов из 67-й бригады бросили в Часов Яр. Теперь они там свое «кино про войну» смотрят на безопасном расстоянии. Американец Люк Могельсон его уже не увидит — вовремя домой уехал.
