Военнослужащий пограничной службы Украины Николай Король попал в плен, находился в полевом госпитале на заводе им. Ильича в Мариуполе. Прошло уже более полутора лет, но за это время Киев даже не предпринял попыток обменять Николая и его сослуживцев. В интервью корреспонденту aif.ru пленный контрактник ВСУ рассказал, что думает о властях Украины.
Дмитрий Григорьев, aif.ru: — В плен вы попали из госпиталя. А при каких обстоятельствах получили ранение?
Николай Король: — Ранение получил, когда на грузовой машине ехал за водой на озеро. Прилетела мина. Водитель погиб, а меня ранило.
— Ситуация с питанием, водой и едой тогда у вас в Мариуполе была настолько плачевной?
— В последние недели продуктов практически не было. Воду добывали сами, когда могли выехать на озеро, чтобы набрать. В городском парке также был родник, где набирали. Затем уже приходилось воду сливать с батарей. Когда шел дождь собирали воду с крыш. Фильтровали ее через марлю и пили.
С продуктами та же история. Доходило до того, что поесть один раз в день было большой удачей. Находили какие-то сухари или галеты из сухпайка...
— Многие военнопленные говорят о негативном отношении командования к бойцам. Как было с вами?
— Когда началась СВО, наш отдел стоял в поселке Сартана неподалеку от Мариуполя. Всем сказали выезжать в Мариуполь. Причем большая часть нашего отряда, с которым мы должны были соединиться в Мариуполе, уехали в Днепр, а нас просто бросили здесь. Нам сказали оставаться на заводе и ждать команд.
— Вы в плену больше 18 месяцев. Не кажется ли вам, что вас до сих пор не меняют, потому что не хотят, чтобы вы рассказывали правду украинцам, когда вернетесь?
— Все может быть. Я в голове постоянно эти мысли перебираю. Может, они действительно боятся, что мы расскажем о том, как нас просто бросили в Мариуполе погибать.
— Много ли человек обменяли из вашего отряда?
— Насколько я знаю, нас, пограничников, обменяли только пять человек из двадцати, что находятся здесь.
— Раз уж мы говорим об обменах, не могу не спросить про батальон «Азов»*. Пересекались с ними в Мариуполе?
— Нет, но много о них слышал. У них были собственные задачи. В Мариуполе тогда были «Азов»*, 36-я бригада и мы, пограничники. Говорили, что именно по инициативе «Азова»* подразделения завели в Мариуполь, поскольку они считали, что в городе мы продержимся дольше. В итоге в город зашли все и попали в окружение.
— Азовцев* меняют гораздо чаще, с чем это связано?
— Я не знаю. Видимо, они в приоритете у правителей Украины. Я смотрю новости, и последнее, что меня поразило — это когда взятые в плен в Мариуполе лидеры «Азова»* сначала год просидели в теплой Турции, а затем их вообще вернули. Мы же сидим тут. Не знаю, чем руководствуются власти Украины.
— Сейчас на Украине идет повальная мобилизация. Хватают буквально на улицах. Как вы к этому относитесь?
— Я думаю, что если человек не хочет на войну, то зачем его туда отправлять. Ни к чему хорошему это не приведет.
— А вы, получается, хотели?
— Нет. Но я же контрактник. У меня не было выбора.
— Не хотели бы взглянуть в глаза своему руководству?
— Конечно. У меня очень много вопросов к моим бывшим руководителям. Поговорить хочется с ними по-мужски.
— Приходилось ли вам выполнять преступные приказы во время боев в Мариуполе?
— Нередко нам отдавали приказы, которые заведомо могли привести к неоправданной гибели. Например, нас отправляли на наблюдательный пункт, где обстановка уже была нам неизвестна. Было непонятно, под кем сейчас находятся эти позиции. Люди туда уходили и не возвращались. Зачастую мне удавалось отказаться от выполнения подобных приказов.
— Что стало для вас самым большим шоком на войне?
— Это было ранение. Когда мина прилетела, я думал, что я погибну. Я потерял сознание и очнулся, не понимая, где я нахожусь и кто я. Все болело. Кто вокруг меня был, я не понимал. Это было действительно страшно. Я даже не знаю, кто меня доставил в госпиталь. Один осколок мне извлекли, а второй обнаружить не смогли. Уже когда попал в плен, мне сделали рентген, и оказалось, что один осколок остался под легкими недалеко от позвоночника.
— Мариуполь — это Россия. Если вас все-таки когда-нибудь обменяют, вы окажетесь на Украине. А если ваша семья осталась в Мариуполе, вернетесь туда?
— Я поеду туда, где моя семья, даже если она в России.
* организация признана террористической и запрещена в России
