- Не только Борис Николаевич мне, но и я тоже сделал ему много хорошего. Был бы Ельцин, если бы не было Коржакова – еще неизвестно. Мы ведь были рядом, плечом к плечу в такие дни, часы, минуты, когда человек мог просто кончиться. И ему в те моменты нужна была явная поддержка.
В 1990-м, еще до избрания его депутатом, случилась страшная авария. «Волга», в которой он ехал, столкнулась с «Жигулями» - в районе Тверской у магазина «Пионер». Машина – всмятку. Угол стойки двери прошел буквально в сантиметре от виска Бориса Николаевича. До верной гибели не хватило чуть-чуть. Еще бы на метр позже затормозил водитель того «Жигуленка» - и все… Это было не покушение, а просто глупость гаишника. Но в этот день Ельцин был действительно на волосок от смерти. Когда я вытаскивал его из машины, то в ярости сорвал эту дверцу с креплений - настолько испугался, что с Ельциным случилась беда… Он тогда сам решил поехать не по правилам. Надо было не спешить, развернуться, и двигаться как все, потеряв на этом максимум полторы минуты. Но ему был важнее престиж: чтобы гаишник всех остановил, а он бы проехал. Ему такое лихачество нравилось. Хотя я был категорически против. Такая вот, малая дурь… Он так поступал из-за своей отчаянности, мальчишеского озорства, сохранившегося в нем еще со школы. Вот он и хулиганил всю жизнь как школьник, а мы его спасали… Меня часто спрашивают: «Сколько раз вы спасали Ельцина от покушений и от пули?». А спасать его надо было прежде всего от себя самого…
Помню, он помогал мне мыться в бане – тер спину. И я ему тоже. Я был в этом смысле единственным человеком, допущенным к «царскому телу». Он просил потереть спину и других людей, с которыми парился. Но все отказывались – не смели. А я согласился, потому что хотел, чтобы в нем всегда оставалось что-то человеческое и он совсем уж не бронзовел. Потер его мочалкой, а он и говорит: «Вам потереть тоже?». «Ну, потрите!». Так и пошло.
А «вместе на танке» в августе 1991-го – просто яркий эпизод политической жизни. Его подсказал Ельцину Бурбулис – мол, залезь на броню, так эффектней будет. Танк – всего лишь символ. Мы были вместе и до танка, и после. Когда, например, Ельцин боролся за звание депутата верховного Совета СССР, а я, по мере сил, его прикрывал. Тогда ему угрожала очень большая опасность: его могли запросто, что называется, стукнуть по голове…
О том, что мы совершили в 1991-м и 1993-м, я не жалею. Самой большой, роковой ошибкой Ельцина за всю историю было то, что в 1996-м он поставил на Чубайса и Березовского, отдал власть им и иже с ними, всей этой семейке. До этого ошибки были более мягкие. Даже, я считаю, войну в Чечне – и то можно было разрешить не хуже, чем Путин. А Ельцин не смог. Не нужно было ему ввязываться в эту заваруху.
Его основная заслуга – в том, что мы ушли от тоталитаризма. Он дал людям полную свободу слова, и даже – жертвуя собой. Пресса при нем действительно была свободна. В то время его полоскали все – и друзья, и враги, во всех газетах и на всех каналах. Многие тогда были неправы: он просто видел дальше других, и оскорблять его так не стоило. А теперь, я думаю, журналисты будут вспоминать его только добрым словом.
Читайте также: Кем запомнят Ельцина: разрушителем или строителем?
