Министр обороны Египта генерал Абдуль-Фаттах Ас-Сиси, под руководством которого египетская армия свергла президента Мухаммеда Мурси, заявил о своём намерении баллотироваться в президенты страны. С момента силового смещения Мурси в июле 2013 года в стране не утихают беспорядки: регулярно появляются сообщения о терактах и вооружённых нападениях. Ответственность за них берёт на себя движение радикальных исламистов «Братья-мусульмане». Эта группировка пришла к власти в Египте в результате событий «арабской весны» через демократические выборы, но вскоре вместе с президентом Мурси была отстранена от власти военными. Посол Египта в России Мохамед Эль-Бадри рассказал АиФ.ru, безопасна ли сегодня страна для туристов, предвидится ли конец череде революций и есть ли возможность у бывшего диктатора Хосни Мубарака вернуться к власти.
Алина Гарбузняк, АиФ.ru: СМИ ежедневно сообщают о погибших и пострадавших при взрывах и вооружённых нападениях в Египте. Что происходит в стране? Это война?
Мохамед Эль-Бадри: Это война против терроризма. Теракты осуществляют террористические группировки. Они действуют вопреки воле большинства египтян. Государство обязано бороться с терроризмом, оно это и делает. Сколько бы ни длилась эта борьба, история показывает, что государство всегда побеждало терроризм.
– Угрожают ли эти теракты безопасности туристов? И с чем связано подорожание туров в Египет в 2014 году?
– Ответ содержится в самом вопросе: если туры подорожали, значит, люди чувствуют, что в Египте безопасно.
– Вы хотите сказать, что после событий «арабской весны» число желающих отдохнуть в Египте не уменьшилось, а даже увеличилось?
– Если в 2010 году Египет посещало в среднем 2,8 миллиона российских туристов, то сейчас их число снизилось до 2,4 миллиона. Это считается хорошим результатом, если учитывать революционные события, которые произошли в стране в прошлом году. Это доказывает, что туристы на курортах Египта чувствуют себя в безопасности.
– Но если Египет ведёт войну с террористами, как же вы можете гарантировать безопасность туристов?
– Война с терроризмом идёт лишь в немногих городах. В туристических зонах на Красном море — их и предпочитают россияне — абсолютно безопасно. Даже в крупных городах Египта, где происходят теракты, присутствие террористов сокращается.
– Какие города небезопасны для посещения?
– Нельзя говорить, что один город «безопасен», а другой «опасен». В каком-то городе теракт может произойти, но потом больше не повторится. Мы не можем говорить об опасности или безопасности отдельных городов, но мы гарантируем, что курорты Красного моря совершенно безопасны, они тщательно охраняются силами правоохранительными органов Египта. Возьмите, к примеру, Англию. Когда экстремисты из «Ирландской свободной армии» совершали там теракты, никто не говорил, что больше не будет посещать Лондон. Теракты могут произойти в любой стране мира. Были теракты в Париже, Москве, Волгограде и в других крупных городах мира. Я же не могу сказать, что не буду больше посещать Волгоград.
– Признаёте ли вы, что после событий «арабской весны» и повторной смены власти в Египте экономическая ситуация в стране ухудшилась?
– Краха не было. Да, экономика пережила кризис, это правда. Но есть большая разница между кризисом и крахом экономики.
– Туристы из каких стран продолжают отдыхать в Египте?
– Из Германии, Англии, Италии и других стран Европейского союза, из США многие приезжают. Подчёркиваю, что большинство государств сняли рекомендации туристам не посещать Египет.
– Что делается сегодня для защиты христиан-коптов в Египте?
– Государство отвечает за безопасность любого гражданина, вне зависимости от того, христианин он или мусульманин. Во время правления Мухаммеда Мурси впервые в истории Египта была совершена попытка напасть на Кафедральный собор коптов, который в Египте почитают и христиане, и мусульмане. Мусульмане тогда сами встали на защиту христиан от радикалов. Да, нападения на коптов происходят, но нападают также и на мусульман, террористы не проводят различий между христианами и мусульманами.
– Коллекция Каирского музея серьёзно пострадала во время событий «арабской весны»…
– Вы имеете в виду Исламский музей? Да, пять дней назад здание Исламского музея пострадало в результате взрыва. Из его коллекции действительно много что пострадало.
– Я всё-таки спрашивала о коллекции всемирно известного Каирского музея. Музей был разграблен во время революции 2011 года.
– Многое из украденного тогда уже нашли и вернули в музей. Вернули почти 95 % экспонатов. Не смогли вернуть только то, что было уничтожено. Сейчас правительство составило план охраны музеев, мы не думаем, что ещё раз может случиться что-то подобное. За пределами города, где начинается Сахара, строится новое здание музея. Это большая территория, там будет обеспечена полная безопасность.
– За теракты в Египте ответственны «Братья-мусульмане», которые в 2011 году одержали победу на демократических выборах. Сейчас они снова запрещены, но согласны ли с этим люди, которые за них голосовали? Насколько широка поддержка «Братьев-мусульман» в египетском обществе сегодня?
– Терроризм и народная поддержка несовместимы. Тому, кто пользуется авторитетом среди населения, не понадобилось бы совершать теракты с целью что-то изменить. Имея народную поддержку, они могли бы провести любые изменения, не прибегая к терактам.
– «Братья-мусульмане» были смещены в результате военного переворота. Им руководил генерал Ас-Сиси, который теперь баллотируется в президенты. Насколько этот сценарий соответствует воле народа?
– Эти события нельзя назвать военным переворотом. Вы не учитываете тот факт, что 32 миллиона египтян вышли на улицы и потребовали вмешательства армии, чтобы она их защитила. Военный переворот происходит, когда армия, независимо от воли народа, смещает президента и берёт власть в свои руки. Но я собственными глазами видел тех людей, которые вышли на улицы Каира. Называть это военным переворотом — значит игнорировать волю трети населения Египта. Армия тогда дала правительству и президенту время на то, чтобы разрешить политические проблемы и наладить диалог с протестующими, но им не удалось этого сделать в установленный срок. Демократический выход из таких ситуаций неясен. Когда 32 миллиона человек выходят на улицы, легитимность правительства и президента ставится под вопрос.
– 32 миллиона египтян, по вашим словам, поддержали отстранение от власти «Братьев-мусульман», а сколько человек до этого проголосовало за них на выборах?
– В три раза меньше. За Мурси отдали свои голоса немногим больше 13 миллионов, а восстали против него 32 миллиона.
– Где же были эти 32 миллиона человек во время выборов?
– Неегиптянину трудно понять то, что происходит в Египте. Хосни Мубарака сняли в результате революции. Тогда на улицы вышло всего 7–10 миллионов человек. После революции к власти всегда приходит наиболее организованная политическая сила, но потом, как показывает практика, если власть демонстрирует неумение управлять государством, она быстро сменяется. Экс-президент Мурси победил на выборах с отрывом от своего ближайшего конкурента всего в 1 % (более 3 % — прим. ред.). Это произошло по двум причинам. Первая причина заключается в том, что очень большой сектор либералов поддержал Мурси просто потому, что хотел «наказать» его конкурента генерала Ахмеда Шафика.
– Протестное голосование?
– Именно. Второй причиной, обеспечившей успех экс-президента Мурси, стало то обстоятельство, что египтяне — народ верующий. Им было сказано, что если они любят Аллаха, то должны проголосовать за Мурси, а такие оценки нельзя давать политикам.
– Кто им это сказал?
– После революции первая «дорожная карта» называлась «газават» — священная война, которую ведёт пророк. «Братья-мусульмане» связывали себя с именем пророка ислама. Этим они давали понять народу, что проголосовать за Мурси — значит показать, что ты близок к Аллаху.
– Но за год, следующий за выборами, народ понял, что на самом деле к Аллаху он не близок?
– Это показали его поступки: за год он довёл народ до того, что 30 миллионов вышли на улицы. Если против вас восстаёт треть населения страны, это означает, что вы потерпели неудачу и, соответственно, не представляете волю небес.
– Чем же он довёл народ до такого состояния?
– Тем, как управлял страной. У него не было никакого экономического плана, который мог бы вывести страну из кризиса. Он не взаимодействовал с государственными институтами, пытался сконцентрировать власть в руках одной партии. Он не выполнил ни одного обещания из своей предвыборной программы. Люди опасались за сохранение государства как такового, поэтому столько народа и вышло на улицы. В своей конституционной декларации, которую он огласил в ноябре 2012 года, Мурси объявил себя новым диктатором, несмотря на то, что пришёл к власти демократическим путём. Этим он восстановил против себя судебные и государственные структуры, а также большинство населения Египта — как христиан, так и мусульман. Он даже отказался посетить Коптскую церковь, хотя это тоже его народ. Всё это привело к социальному взрыву в стране. Когда глава государства видит, что 40 % населения протестуют на улицах против него, он должен сделать одно из двух: либо подать в отставку, либо объявить референдум о доверии президенту. Похожая история была во Франции при Шарле де Голле. Тогда на улицы вышло в десятки раз меньше людей, чем против Мурси в Египте, и тем не менее де Голль провёл референдум о доверии.
– Вы говорили, что Мурси стал «новым диктатором». А Хосни Мубарак, по-вашему, был диктатором?
– Хороший вопрос (смеётся). Конечно, у него был авторитарный стиль управления. Это было явно. Мы не можем назвать демократическим правителем человека, который 30 лет удерживал власть.
– Когда Мубарак был президентом, вы уже занимали должность посла?
– Нет, я тогда работал в Министерстве иностранных дел. Когда Мубарака сняли, я был в министерстве советником.
– После свержения Мубарака проводилась ли «чистка» госаппарата? Как поступили с его сторонниками?
– Режим Мубарака не был идеологическим, да и нельзя же сменить 6 миллионов чиновников. Но крупные функционеры режима были смещены.
– Что теперь его ждёт?
– Судьба Мубарака в руках судей, а мы уважаем суд. За последние полтора года судебная власть Египта показала, насколько она независима и справедлива.
– Суд над ним ещё не окончен?
– Есть дела, по которым суд его уже оправдал, и есть дела, процесс по которым ещё идёт. Если суд окончательно его оправдает, он выйдет на свободу.
– И опять может стать президентом?
– Как?
– Через честные выборы.
– Он еле двигается, с трудом встаёт с кровати. Плюс ко всему он был диктатором, которого свергли в результате революции. Как он может после этого вернуться к власти?
– Мубарака и его сторонников сместили, Мурси и «Братьев-мусульман» — тоже. Есть ли в Египте другие политические силы, которые могли бы, придя к власти, установить тот демократический режим, которого желает население?
– Были ли демократические силы в 1789 году во Франции? Или где были такие силы, когда в 1917 году произошла революция в России? Революция сама создаёт такие силы. Как говорится в китайской поговорке, река сама прокладывает себе дорогу. Народ сам выберет себе президента и парламент, как он уже выбрал новую конституцию.
– Говоря, что демократические силы создаёт сама революция, вы проводите параллель с 1917 годом в России. В России революция создала большевиков. Я бы не пожелала Египту такой «демократии», какую большевики установили у нас, особенно в первые десятилетия своего правления.
– Не надо за нас переживать, здесь есть важное отличие. Оно заключается в том, что египетский народ не согласится на такую власть, которая не будет выполнять его требований. Доказательство тому — отстранение от власти Мурси вслед за Мубараком. Это пример того, что народ сам создаёт своё будущее, даже не имея чёткого плана.
– Вопрос, который волнует не только россиян, но, вероятно, и граждан других государств, это права супругов в смешанных браках египтян с иностранцами. С кем, по египетским законам, остаётся ребёнок в случае развода?
– Закон в этом случае не делает различий между иностранцами и гражданами Египта. Если брак был заключён официально, то мать-иностранка обладает теми же правами, что и египтянка.
– Какие же права у египтянки?
– По закону, до определённого возраста дети живут с матерью, а потом переходят к отцу. Для мальчиков, думаю, это возраст 13–15 лет, для девочек — немного больше. В некоторых случаях дети остаются с матерью.
– Может ли до этого возраста ребёнок жить за границей с матерью?
– Думаю, да, но нужно уточнить, что об этом говорится в законе.
