Антироссийская лихорадка в Европе и в США не прекращается уже многие годы. Политики, пресса гадают, когда же наконец русские танки перейдут границу Латвии, Эстонии, Литвы. Аналитики строят догадки, сколько дней потребуется русским, чтобы дойти до Варшавы. Откуда такие настроения?
Вячеслав Костиков, руководитель центра стратегического планирования «АиФ»:
Не будем лукавить: в 2014 г. произошли события, которые обострили отношения России и Запада, — речь о воссоединении Крыма с РФ и поддержке пророссийских настроений в Донбассе. В Москве эти события объяснили последствиями распада СССР, глубинными историческими факторами, а также агрессивной антироссийской позицией новой киевской власти и перспективой размещения в Крыму военной базы США. В интерпретации же Запада это было грубым нарушением международного права, вмешательством России в дела независимого государства, вызовом Москвы сложившемуся после войны миропорядку.
Обе версии продолжают вызывать споры, и едва ли они прекратятся в ближайшее время. Обвинения по поводу Крыма и Донбасса со стороны Запада — удобный повод для изоляции России и оправдания санкций.
В антироссийском бреду
Но если почитать американские и европейские СМИ, то останется лишь удивляться, сколько других обвинений и подозрений вываливается на Россию: вмешательство в выборы США, кибератаки, подкуп политиков, поддержка местных радикалов. Нередко обвинения идут с совершенно неожиданной стороны. Вот на днях главнокомандующий вооружёнными силами Швеции Микаэль Бюден заявил, что в недалёкой перспективе его страна может столкнуться в конфликте с Россией: «Мы не можем исключить вооружённого нападения. Россия подрывает структуры безопасности в Европе».
Прочитав это заявление, я было возмутился. Мы вроде бы даже привыкли к обвинениям, что Россия вот-вот нападёт на Польшу, оккупирует Прибалтику. Но Швеция-то при чём? Чем ей угрожает Россия? Неужели в Стокгольме никак не забудут Полтавскую битву? Но всё оказалось значительно проще. Никаких исторических соображений — чистый практицизм. Что последовало за столь неожиданным заявлением? Естественно, требование увеличить финансирование шведской армии.
О российской военной угрозе бьёт в колокола не только шведский главком. В антироссийском бреду пребывает значительная часть элиты почти всех 30 стран НАТО. К сожалению, в эту компанию недавно вступила и Чехия — страна, к которой Россия относилась с большой симпатией. Обидно. Но вот включение Чехии в список «недружественных стран» я бы всё-таки отнёс к дипломатической поспешности нашего МИДа. Будем надеяться, что возникшее недоразумение будет исправлено руководством обеих стран. Признаки этого уже появились.
Кому выгодно усердие?
Но так ли во всём безгрешны мы сами? Не даём ли поводов для страхов по поводу агрессивности Москвы чрезмерным усердием нашей пропаганды по поводу нашего величия, нашей мощи? Не слишком ли ярко живописуем культ войны и победы? На Западе это воспринимается как любование военными бицепсами. Западные представления о «милитаристских намерениях» России в немалой степени являются следствием наших пропагандистских чрезмерностей.
То, что Россия поддерживает военную мощь на высоком уровне, вполне объяснимо. США (а вслед за ними и многие европейские союзники) открыто заявляют, что Россия — противник № 1. НАТО подступило к восточным границам нашей страны и декларирует намерение (пусть и не в ближайшее время) принять в свой состав Украину. Практические меры Москвы по военному строительству вполне оправданны. Но...
Наши туристы, миллионами выезжающие в страны Европы, делясь впечатлениями о западном телевидении, говорят, что на экранах там крайне редко увидишь военные репортажи, сцены манёвров, демонстрации «новейших вооружений». Западные СМИ предпочитают показывать своему населению сцены мирной жизни, а не новейшие образцы ракет и танков. Военная риторика не в моде и у политиков: избирателей этим не привлечёшь. Народ ждет сообщений о росте зарплат и новых рабочих местах, а не о спуске на воду очередной подводной лодки.
Снова «Кузькина мать»?
К сожалению, уровень милитаризации нашего информационного и политического пространства порой зашкаливает. И это противоречит и внешней, и внутренней политике страны. Наш военный бюджет в 16 раз меньше американского и в 22 раза меньше совокупного военного бюджета стран НАТО. А посмотришь наше телевидение, создаётся впечатление, что это мы все деньги вбухиваем на военные нужды. Не проходит и дня, чтобы по ТВ не показывали военные манёвры, парады, танковые учения, не сообщали о всё новых образцах вооружения. А многих наших политиков хлебом не корми, но дай сделать заявление в стиле Никиты Хрущёва о том, как мы «можем повторить» и снова покажем супостатам «кузькину мать».
Понятно, что такого рода бравады рассчитаны прежде всего на внутреннюю аудиторию и преследуют цель поднять собственную популярность. По свидетельству социологов, сообщения о росте военной мощи много лет воспринимались населением скорее положительно. Людей понять можно: при отсутствии заметных продвижений в экономике, при нарастании бедности демонстрация «оборонного кулака» страны служит в какой-то мере психологической компенсацией за экономическое отставание.
Что слышат уши?
Что же делают дипломаты западных стран, наблюдая пропагандистскую картину, которую рисует Москва? Не секрет, что свои «конфиденциальные сведения» они черпают чаще всего не из доверительных бесед с политиками и экспертами, а из прессы и телевидения. В своё время мне об этом откровенно рассказывал министр иностранных дел Е. М. Примаков. Дипломаты пишут депеши в свои министерства, часто выдавая сообщения СМИ за «сведения из конфиденциальных источников». Так же поступают и западные журналисты. В результате на информационно-политическом пространстве Европы (не без нашей помощи) создаётся искажённое представление о политике России.
* * *
Недавняя встреча в Женеве В. Путина и Джо Байдена выявила возможности для нового подхода в отношениях России и США. А следовательно, и в отношениях России с западным миром. Обозреватели отметили, что и спокойная тональность встречи, и комментарии Путина к ней заметно отличались от стилистики его же мюнхенской речи в феврале 2007-го. То выступление было расценено на Западе как возобновление холодной войны, как запугивание Запада, стало для тамошних политиков одним из оправданий изоляции России. Разговаривая с Байденом в Женеве, Путин фактически попытался донести до сознания коллективного Запада мысль о том, что для изоляции РФ нет оснований.
Фактически так оно и есть. Идеологическое противостояние с Западом после распада СССР в 1991 г. прекратилось. Новая Россия не противопоставляет себя буржуазному миру и не поощряет победного шествия коммунизма. В последнее время заметно приумолкли и разговоры об особом пути.
Тональность российских СМИ при освещении встречи в Женеве также заметно отличалась от той, что была ранее. Так что, видимо, и на «пропагандистском фронте» можно ждать перемен. В московских политических верхах, похоже, начали осознавать, что воинственная и часто обидчивая риторика внешнеполитической пропаганды лишь способствует изоляции страны. Неслучайно многими наблюдателями было отмечено, что на Парад Победы в Москву в этом году приехал лишь один иностранный руководитель — президент Таджикистана Эмомали Рахмон. Напомню, что на парад 2010 г. собрались главы 24 государств.
Ресурс агрессивной пропаганды исчерпал себя и во внутренней политике. Мне кажется, люди ждут от власти честного и доверительного разговора о нынешних проблемах страны, о своих нуждах, а не бесконечного воспевания исторических побед и плакатной демонстрации давно ушедших героев.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
