Сергей Ярмаш

Я родился в День сурка в одном приморском городишке на юге тогдашней РСФСР.

Про городишки такого типа Бродский писал:

Если выпало в империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря.

А Паустовский выразился в том смысле, что если у вас есть давняя, с детства, мечта побывать на море, то лучшего места, чем такой вот городишко, чтобы выбить эту мечту из головы навсегда, не найдется. Но мне нравится.

Мое появление на свет пришлось ровно на полдень понедельника. С тех пор я ненавижу понедельники и приобрел привычку вставать не раньше полудня.

Первые годы моего пребывания в этом лучшем из миров прошли с переменным успехом, но в целом неплохо. Я отболел, чем положено и чем не совсем положено болеть в этом возрасте, отходил в детские сады от звонка до звонка и дважды сменил место жительства.

В школу меня отдали в возрасте шести лет – очевидно, чтобы не мозолил глаза, не болтался где ни попадя и почем зря и вообще брался за ум. Школьные мои годы ознаменовались приобретением двух вещей: очков в постоянное пользование и аттестата с двумя четверками, что приравнивалось к серебряной медали. Можно, конечно, поиронизировать на тему, что, мол, серебряный медалист – это первый среди проигравших. Иронизируйте, я не против. Мне и серебряной хватило.

Когда пришла пора определяться с выбором вуза – а пора эта пришла, как оно частенько случается, неожиданно – я взял справочник для поступающих в высшие учебные заведения за 1985 год, наложил на кусок белого хлеба абрикосового варенья и сел за это увлекательное чтение в кругу семьи. Наткнувшись в справочнике на Московский институт международных отношений, мы все воодушевились этой находкой, однако при более зрелом размышлении карьеру дипломата все же решили отринуть – из тех соображений, что я был слабовато подкован в языках. Да, забыл сказать: вообще-то у меня были планы стать судовым врачом, но прорезавшаяся к концу школы явная склонность к гуманитарным дисциплинам вкупе с изрядной близорукостью накрыли эти планы большим, хорошо начищенным медным тазом.

Да, так вот. Поблизости от МИГИМО в справочнике нашелся Московский государственный университет имени Михайлы Ломоносова. А что, неплохой вуз – решили мы (то есть моя семья и я) и углубились в перечень факультетов.
Честно говоря, я не помню, почему наш выбор остановился на юридическом. По-моему, просто потому, что в списке вступительных экзаменов значились дисциплины, не вызывавшие у меня ярко выраженного отвращения. В общем, сделав выбор, мы с мамой двинули вброд через Рубикон, то есть поехали в Москву. Естественно, на «юр» я не прошел по конкурсу: не хватило одного балла. Пришлось откатиться на исходные.

Однако, судя по всему, на месяц моего пребывания в столице ее тлетворный воздух успел пропитать мое существо, поскольку во второй раз я двинул поступать в тот же вуз – правда, слегка подкорректировав прицел в сторону исторического факультета. Параллельно, чисто для коллекции, я поступал в РГГУ (бывший историко-архивный). Тамошняя приемная комиссия, когда я принес туда документы, порадовала меня вопросом (он последовал после того, как принимавшая документы девушка ознакомилась со страницей прописки в моем паспорте): «А что, в этом вашем… Геленджике (слово было произнесено с некоторой запинкой и подглядыванием в документ) русские деньги ходят?». Я клятвенно заверил, что да, ходят. Клятвенному моему тону не поверили и справились с большой картой РСФСР, висевшей тут же на стене. Карте – в наборе с документом – пришлось поверить.

В общем, набрав проходной балл и в МГУ (тут-то и пригодилась моя медаль), и в РГГУ, я кинул монету, загадав на орла первый вуз, а на решку – второй. Выпал орел, и я оказался потерян для архивного дела.

Дальше все пошло, как обычно. Учеба сопровождалась борьбой с зеленым змием (разумеется, я всегда побеждал), разного рода халтурами – от разгрузки вагонов до написания на коммерческой основе работ разного калибра будущим историкам, у которых не было времени заниматься историей – и налаживанием личной жизни.
По окончании этих пяти далеко не самых плохих в моей жизни лет образ жизни моей изменился, в общем-то, незначительно. Разгрузка вагонов из нее, правда, ушла, зато появилось много чего другого – например, зарабатывание грязных американских долларов в гайдаровском Институте экономических проблем переходного периода. Кроме того, я трудился на ниве телекоммуникаций и некоторое время крышевал людей – в смысле, продавал на строительном рынке кровельные системы. Попутно я успел жениться на одной очень хорошей девушке – судебно-медицинском эксперте – и прожить в счастливом браке около трех лет. Потом брак кончился, а счастье осталось. Загадка. И эта загадка моей жизни мною не разгадана до сих пор.

Ну да ладно. По окончании карьеры продавца крыш меня занесло в желтую прессу – а именно, в издательский дом «Ньюс-медиа Рус» к Араму Ашотовичу Габрелянову. Сотрудничество с этим феерическим персонажем отечественного медиа-рынка продолжалось чуть более года, после чего нас всех накрыл кризис 2008 года, и Арам Ашотович был вынужден со мной расстаться. И это оказалось мне на руку, поскольку к тому времени моя вторая супруга ожидала потомства, и мое сокращение пришлось как нельзя более кстати – в том смысле, что молодая мама заполучила меня на подхват.

В 2009 году у меня родился сын – наглядно доказательство тому, что его мама – моя жена – может не только формировать эффективную маркетинговую политику крупного швейцарского издательского дома, но и производить качественный натуральный отечественный продукт.

В том же году мы нашли общий язык с шеф-редактором сайта AIF.RU Алексеем Синельниковым, и я оказался в редакции этого замечательного ресурса, где в данное время и тружусь. Очень надеюсь, что это со мной надолго.