Лекарственный кризис или «ценовой рай»? Что принесёт России вступление в ВТО

Ведущий конференции: C тех пор как начались разговоры о нашем вступлении в ВТО, как-то поменялось отношение россиян к ВТО, может быть, возросла информированность или нет, как было, так и осталось? Портанский Алексей: В течение этого времени настроения менялись. Я отсчитываю в этом смысле процесс примерно от 2001 года, потому что именно тогда переговоры вступили в активную стадию, и тогда же началась активная информационная работа в стране, по всем регионам, в ходе которой представители Минэкономразвития и Ваш покорный слуга разъяснили бизнесменам, местной элите о том, зачем ведутся переговоры, каковы цели, каковы возможные последствия. И вот к 2005-2006 году, это были данные ВЦИОМ, информированность и позитивный настрой возросли примерно до 60%, в последние годы перед присоединением картина опять несколько ухудшилась. Причина здесь, на мой взгляд, заключалась в том, что наше высшее руководство проявляло, я бы сказал, некую непоследовательность, это было видно по высказываниям первых лиц государства. Непоследовательность в плане стремления к завершению этих переговоров, определенные колебания, тематика таможенного союза иногда перебивала ВТО. То есть не было той воли, которая должна присутствовать для завершения процесса. И это отразилось в первую очередь на настроении бизнеса (а бизнес здесь – аудитория № 1) и, конечно, на настроении общества. Вот так примерно неровно этот процесс в общественном мнении отражался. Ведущий конференции: Как Вы думаете, когда простые люди или бизнес смогут увидеть первые результаты от нашего вступления в ВТО и когда начнет меняться отношение? Портанский Алексей: В обществе бытует немного искаженное представление о том, что произойдет после присоединения. Самый упрощенный, примитивный взгляд состоит в том, что на следующий день, якобы после присоединения, мы проснемся в другой стране. Это абсолютно неверно. Мы проснемся в той же самой стране. Надо понимать, что с определенного момента мы играем по правилам. Это, во-первых, дает нам большие преимущества. Скажем, ряд наших предприятий, продукция которых на внешних рынках подвергается дискриминационным ограничениям, смогут инициировать пересмотр этих несправедливых с нашей точки зрения барьеров. Вот, к примеру, эти предприятия, среди них производители удобрений, химической, металлургической продукции, почувствуют преимущества быстрее, потому что они смогут инициировать процедуру пересмотра несправедливых ограничений. Что же касается остального бизнеса и потребителей, они ощутят это постепенно. В течение 3-5 лет снизятся пошлины на лекарства, причем снизятся довольно заметно, но здесь надо быть осторожным. Я не говорю, что цены снизятся в 2 раза, снизятся импортные таможенные пошлины, а уж как это отразится у нас внутри на ценах, неизвестно. У нас же цены могут накручиваться. У нас внутри своя политика цен. Они могут снизиться, а могут и не снизиться, но это уже будет вина наших торговых сетей, нашей налоговой политики и т.д. Поэтому надо внимательно относиться к тому, как это будет выглядеть здесь. Скажем, импортные таможенные пошлины будут постепенно снижаться и это будет выгодно конечному потребителю, но другой вопрос, как это на всех ценах отразится или не совсем - и на лекарствах, и на автомобилях. На автомобили тоже будут таможенные пошлины снижаться, но у нас уже сейчас придумывают всяческие дополнительные налоги, которые могут частично компенсировать, для автопроизводителей наших местных это выгодно, а для потребителей – невыгодно, поэтому сейчас однозначно трудно сказать, в какой степени потребитель ощутит позитивные результаты присоединения России к ВТО. В любом случае они будут видны через какое-то время, сразу это не проявляется. Сразу проявляется только по 1-2 позициям, одну я уже назвал – некоторые производители могут инициировать пересмотр дискриминационных мер, и вторая позиция касается, собственно, государства. До сих пор наше участие в переговорах внутри ВТО было неполноценным, потому что мы не могли голосовать за принимаемые решения, а теперь наш представитель в Женеве будет такую возможность иметь. Вот то, что мы ощутим сразу, а все остальные последствия наступают постепенно, потому что наш рынок постепенно приоткрывается в некоторых секторах.

К сожалению, очень не скоро. Поясню. Когда мы вели переговоры по услугам, в частности по финансовым услугам, перед нами стоял довольно сложный выбор: пустить сюда филиалы иностранных банков и страховых компаний с тем, чтобы у нас появились финансовые услуги такого же качества и доступности, как в развитых странах (но тогда, соответственно, нашим банкам и страховым компаниям пришлось бы очень и очень туго, они бы не выдержали конкуренции), или не пускать сюда филиалы иностранных банков и страховых компаний, а оставить только «дочки», то есть ту ситуацию, которая сейчас есть, спасти тем самым наш финансовый сектор, но не дать возможность нам, потребителям, пользоваться передовыми финансовыми услугами. Выбор был сделан в пользу второго варианта. Мы не пустили сюда филиалы иностранных банков, у нас по-прежнему работают только «дочки», то есть российские юридические лица. В страховании филиалы будут допущены только через 9 лет после присоединения, а что касается банков, то здесь вообще сроков никаких нет. Да, когда-нибудь наступит такой момент, когда мы пустим филиалы иностранных банков. Но пока, к сожалению, с присоединением России к ВТО стоимость этих услуг для российского потребителя не понизится, мы пока не сможем пользоваться относительно дешевыми финансовыми услугами, каковыми пользуются потребители в развитых странах. Такова была наша позиция при присоединении. Это был наш выбор.

Спасибо Вам большое, Алексей Павлович! Всего доброго!

Последние дни много показывали по телевидению манифестации в отдельных странах против соглашения ACTA (англ.). Это соглашение затрагивает проблему авторских прав в Интернете. Но проблема довольно сложная, неоднозначная. Каким образом она будет решена, пока сказать нельзя, здесь есть определенные противоречия, сталкиваются интересы авторов с одной стороны и пользователей с другой стороны. Конечно, необходимо защищать авторские права, к чему мы, кстати, в России не очень привыкли, но с другой стороны, есть тенденция и на свободу распространения информации в Интернете. Вот эти две тенденции сталкиваются. Есть сторонники и у одной стороны, и у другой, поэтому этот вопрос сейчас находится в развитии, и пока трудно сказать, к чему это приведет.

То есть пока нас не ждут какие-то изменения в этой сфере?

Мы должны главным образом заботиться о том, чтобы у нас было меньше контрафакта на наших прилавках, чтобы наши органы внутренних дел успешнее боролись с производством контрафакта на некоторых предприятиях. Эта проблема должна нас в большей степени волновать.

Абсолютно прямой зависимости здесь нет. Конечно, членство страны в ВТО способствует притоку иностранных инвестиций, потому что страна приводит свое законодательство, то есть свой торгово-политический режим в соответствие с международными нормами, то есть в соответствие с правилами ВТО. После этого иностранный инвестор ощущает себя более уверенно, более комфортно, если хочет инвестировать в данную страну, то есть для него увеличивается безопасность при инвестировании. Но дело в том, что инвестиционный климат включает в себя целый ряд факторов, и далеко не все они связаны с ВТО. Это и внутреннее налогообложение, и работа судебной системы, это правоприменение. Мы знаем, что оно не должно быть избирательным, а должно быть одинаковым для всех. Тут у нас немало проблем. Так что, ВТО в принципе будет способствовать увеличению притока капитала, но инвестиционный климат включает целый ряд и других обстоятельств и не со всеми этими обстоятельствами у нас дела обстоят хорошо.

Отчасти я уже ответил. Наше сельское хозяйство имеет перспективу в плане экспорта, причем эта перспектива в дальнейшем будет расширяться. Внутри ВТО в ходе переговоров, которые там ведутся, существует установившийся сейчас тренд – снижение субсидий сельскому хозяйству как экспортных, их вообще запретят с 2013 года, так и внутренних субсидий, особенно, так сказать, искажающих торговлю, это субсидии, входящие в так называемую «желтую корзину». От снижения субсидий естественно пострадают производители в тех странах, где эти субсидии велики. И наоборот, где субсидии не велики, те производители пострадают меньше или даже выиграют. У нас как раз эти субсидии не велики, а вот в Европейском союзе, где сельское хозяйство достаточно развито, эти субсидии велики. Поэтому, когда в рамках ВТО эти субсидии заметно снизятся, а они будут обязательно снижаться, значит, выиграют те производители, у которых субсидии малы, то есть мы выиграем. Ну, не только мы, в мире есть еще целая группа стран, она называется Кернская группа, туда входит Австралия, Новая Зеландия, страны Латинской Америки, Канада, у которых нулевая поддержка сельскому хозяйству. Они выиграют, и они борются как раз за то, чтобы субсидии как можно скорее были снижены. Нам, кстати, после вступления желательно присоединиться к этой группе, чтобы совместно бороться за возможно более скорую отмену субсидий в сельском хозяйстве, потому что мы от этого выиграем. Но надо при этом сказать, что пока мы для себя отвоевали возможность увеличения субсидий. У нас прямые искажающие субсидии до последнего года были в объеме 4,4 млрд долларов в год, теперь мы можем в 2012-2013 году поднять эту планку до 9 млрд долларов в год. Вопрос только в том, чтобы эти деньги в бюджете были. Нам эти деньги нужны для реализации нашей программы по модернизации сельского хозяйства. Потом мы, действуя в рамках этого тренда внутри ВТО, опять вернемся к уровню 4,4 млрд долларов в год. Но, я повторяю, эта тенденция к снижению субсидий внутри ВТО выгодна нашему сельскому хозяйству.

От китайского ширпотреба сейчас страдает (или радуется) весь мир, не только мы. Если говорить о контрафакте, то здесь во всеоружии должна быть наша таможня и органы внутренних дел. Это их вопросы. Если у нас много контрафакты, это значит, они не дорабатывают. Мы не должны пенять на ВТО, а должны спросить вот с этих наших ведомств. Они пока не справляются со своей работой, поэтому мы должны предъявлять претензии к ним, а не к ВТО.

Пока прямой взаимосвязи нет. Этот вопрос («Торговля и экология») является одним из так называемых новых вопросов в ВТО. В ВТО есть ряд новых вопросов, которые постепенно входят в повестку дня переговоров внутри ВТО, но еще окончательно не вошли. Это, например, «Торговля и инвестиции», «Торговля и конкуренция», «Торговля и трудовые стандарты» и «Торговля и экология». Пока по этим вопросам ведутся консультации, но не исключено, что они полноценно в ближайшее время войдут в повестку и тогда будут предложены какие-то соглашения, можно будет говорить о большем влиянии нашего участия в ВТО и на вопросы экологии. Пока эти вопросы регулируются многосторонними соглашениями за рамками ВТО.

Да, этот процесс пока еще не завершен, пока только Россия присоединилась к ВТО. Теперь мы, то есть Россия, должны будем всячески помогать нашим соседям по Таможенному союзу, Казахстану и Белоруссии, завершить в возможно более сжатые сроки переговоры по присоединению к ВТО. Мы надеемся, что Казахстан завершит этот процесс в этом году, там больших проблем нет, просто у нас даже в Таможенном союзе некоторые тарифные позиции ниже, чем тот уровень, который согласован с Россией при присоединении к ВТО, то есть здесь особых проблем не возникает. Что касается Белоруссии, то она, конечно, находится еще на начальной стадии переговоров по присоединению. В этой связи на прошлой неделе наш главный переговорщик Медведков Максим Юрьевич даже был назначен куратором переговоров Белоруссии по присоединению к ВТО. Это конкретная помощь Москвы Минску в плане успешного завершения этих переговоров. Действительно, когда уже все три участницы Таможенного союза станут членами ВТО, тогда Таможенный союз сможет более полноценно действовать внутри ВТО.

Конечно, в этом вопросе присутствует изначально миф, который заключается в том, что непременно кто-то должен от этого пострадать. Нет, это не верно. Дело в том, что у нас на рынок товаров, на их производство влияет целый ряд других внутренних и внешних факторов, и это влияние может быть гораздо сильнее, чем членство в ВТО. Например, мировая конъюнктура цен на углеводороды, вот она-то как раз влияет очень сильно на наше благополучие, потому что в нашем экспорте более 60% приходится на углеводороды. У нас не прогнозируется таких последствий от присоединения к ВТО, когда какие-то отрасли могут пострадать от присоединения к ВТО. Такого не может просто в принципе произойти, потому что у нас по группе промышленных товаров снижение средневзвешенного импортного тарифа в течение переходного периода будет всего на 3 процентных пункта. Это не много, причем это будет происходить постепенно в течение 3-7 лет. Поэтому не может быть такого последствия нигде, что от чего-то где-то кто-то пострадает именно от присоединения к ВТО. Проблемы могут быть на отдельных предприятиях, но опять-таки их причинами может быть вовсе не членство РФ в ВТО. Есть, может быть, 1-2 исключения. Сейчас очень обеспокоены сельхозпроизводители, но не все, а, к примеру, свиноводы. Там так получилось, что у нас импортная таможенная пошлина на живых свиней резко упадет после присоединения к ВТО. Здесь надо скорее спрашивать объяснения у Минсельхоза, потому условия, которые были сформированы, вырабатывались совместно с Министерством сельского хозяйства, то есть надо спрашивать у них, почему так получилось. Так что, есть такие исключения, в остальном у нас невозможно найти такие товары, где было бы резкое снижение импортной таможенной пошлины. Поэтому я повторяю, такого негативного эффекта по товарам, который привел бы к безработице, никто не ожидает. Вместе с тем хочу сказать, что сейчас пока еще не произошло ратификации пакета соглашений о присоединении к ВТО нашим парламентом, правительство совместно с бизнесом активно занято разработкой дополнительных мер, которые помогут нашим производителям сгладить возможные осложнения, небольшие негативные эффекты от присоединения.

То есть, как я понимаю, наше вступление в ВТО способствует развитию и нашего бизнеса, и сельского хозяйства, люди пытаются повышать свою конкурентноспособность?

Естественно. Невозможно стать конкурентоспособным, не конкурируя. Это все равно как в известном анекдоте, когда в сумасшедшем доме главврач говорит: «Когда научитесь плавать, нальем воду вам в бассейн». Нельзя научиться плавать, если в бассейне нет воды. То же самое с конкуренцией. Быть конкурентоспособным можно только конкурируя, и опыт других стран убедил нас в этом. В 80-ые годы правительство Соединенных Штатов приняло решение либерализовать автомобильный рынок США, на что местные автопроизводители очень сильно обиделись, но с годами это сыграло весьма позитивную роль для автомобильного производства США, но для этого пришлось пройти через серьезные испытания, потому что, когда понизились таможенные границы перед японскими автомобилями, конечно, тогда стало гораздо сложнее американским автопроизводителям. Но это была необходимая мера. Это лишний раз доказывает, что без здоровой конкуренции невозможно самим стать конкурентоспособным. По некоторым товарам нам уже сегодня нужны внешние рынки, потому что мы конкурентоспособны. Я уже упоминал сельское хозяйство. За последние годы мы стали третьим мировым экспортером зерна. Естественно, нам нужны дополнительные рынки, потому что у нас есть что предложить, есть что продать, но чтобы войти на эти рынки, необходимо быть членами ВТО, иначе на эти рынки могут не пустить.

Я бы немного уточнил этот вопрос. Сегодня в мире страны тесно связаны между собой не только благодаря участию в международных организациях, это как бы уже следствие, они связаны между собой благодаря многолетнему разделению труда, кооперации и интеграции, то есть в современном мире уровень взаимозависимости стран, производящих продукцию и услуги, стал очень высок. Это показало такие трагические события, как землетрясение на Фукусиме и катастрофа на ядерной станции. Приостановка поставки узлов и компонентов из Японии в другие страны явилась серьезной угрозой остановки предприятий в Европе, Таиланде. Эти страны в современном глобализованном мире, активно участвующие в мировой торговле, глубоко встроены в многочисленные промышленные цепочки. Мы в этих цепочках еще не настолько завязаны, как другие страны. Хорошо это или плохо? Знаете, в период кризиса, в период последствий Фукусимы может показаться условно, что это хорошо, что мы меньше пострадали, но на самом деле это плохо, потому что мы, не участвуя в активной, максимальной степени в этих промышленных цепочках, соответственно, не получаем выгоды от этого, то есть мы недостаточно еще, с учетом нашего потенциала, участвуем в мировом разделении труда. Мы стремимся к тому, чтобы гораздо больше и глубже в этом участвовать. ВТО помогает тому, чтобы эффективно участвовать в международной кооперации и разделении труда.

Это, конечно, Китай. Китай присоединился к ВТО в конце 2001 года. Поскольку эта страна является сейчас крупнейшим производителем товаров, то есть конечной продукции, присоединение к ВТО позволило Китаю гораздо более свободно продвигать свой экспорт, свои товары в мире и, конечно, это сыграло свою позитивную роль, несмотря на то, что Китай был принят в ВТО с целым рядом ограничений. Кстати, у нас ограничений нет. Но, несмотря на ограничения, Китай серьезно выиграл. Когда разговариваешь с представителями других стран, более скромных участников мировой торговли, то никто из них не говорит, что не ощутили выгоды, все говорят, что мы ощущает от этого определенную выгоду. Я лично разговаривал с представителями Киргизии и некоторых других стран, причем эти маленькие страны, с точки зрения наших экспертов, вступили на не очень выгодных условиях, но тем не менее они считают, что для них это сыграло позитивную роль.

Нет, здесь причины главным образом экономические. Логика нашей интеграции в мировую экономику, в мировую торговлю абсолютно требует нашего участия в ВТО. Я напомню, что в ВТО уже давно участвуют более 150 стран и современные отношения в торговле требуют участия именно в многостороннем договоре. Мы давно уже имеем двусторонние торговые соглашения, договоры с очень многими странами, с которыми торгуем, но сегодня приоритет отдается именно многостороннему формату регулирования, он считается более совершенным. Он предполагает возможность ведения споров, отстаивание своей позиции в этих спорах, он предполагает и определенный имидж участников переговоров, то есть если вы не член многостороннего формата, к вам, соответственно, и отношение на международной арене будет как к не вполне полноценному участнику, а это значит, что к вам и инвесторы будут меньше идти, к вам будут более настороженно относиться. Не участие в ВТО, об этом многие наши известные экономисты говорили, на ближайшую перспективу наверняка сдерживало бы и экспансию наших экспортеров, все-таки мы за рубежом присутствуем с нашим экспортом, не только нефтегазовым, но и, например, сельскохозяйственным. Мы зерно успешно продаем, некоторые наименования машиностроительной продукции. Не участие в ВТО грозит тем, что нашего экспортера и производителя без объяснения причин могут не пустить на любой внешний рынок. И наоборот, если вы участвуете в ВТО, тогда вас не могут не пустить на рынок. Здесь принципиальная разница. Поэтому и говорят, что участие в ВТО – это гарантия недискриминации на внешнем рынке. Это не пустые слова, это абсолютно конкретно.

Сколько стран сейчас являются членами ВТО, чтобы понимать, доступ к скольким рынкам мы получим?

До 16 декабря 2011 года, когда проходила конференция, на которой нас принимали в ВТО, членами ВТО являлись 153 страны. В ходе конференции приняли Россию, Черногорию и Самоа. Как только они ратифицируют пакет документов, соответственно, добавиться еще 3 страны, значит, в течение этого будет 156 стран. Подавляющее число стран мира являются членами ВТО. Кстати, могу сказать, на долю этих стран приходится более 95% всей мировой торговли.