Фильм снят на киностудии Proline-film, Rezo Productions (Франция) при поддержке Федерального агентства по культуре и кинематографии РФ и Centre National de la Cinematographie (Франция)
Для своего 16-го игрового фильма Александр Сокуров впервые сам написал сценарий, чтобы осуществить давнюю мечту: сделать героиней Галину Вишневскую, легендарную оперную певицу. Ради осуществления этого проекта Сокуров и Вишневская отправились в Чечню.
В «Александре» сплетаются нити нескольких циклов, над которыми на протяжении многих лет работал режиссер. Как в «трилогии власти» («Молох», «Телец», «Солнце»), Сокуров показывает здесь сильную необычную личность в исторических декорациях, на сей раз подлинных. Как в фильмах «семейного цикла» («Мать и сын», «Отец и сын»), он сводит друг с другом двух людей - родных, близких и далеких, похожих и разных, существующих в поле единого притяжения, растянувшемся на сотни километров.
Чеченская республика, наши дни. Расположение российских войск. Бабушка Александра Николаевна приехала к внуку - одному из лучших офицеров своей части. Она проведет здесь несколько дней и откроет для себя другой мир. В этом мужском мире нет женщин, тепла, комфорта. Здесь быт скуден, здесь стесняются чувств. А может быть, на них просто не хватает ни сил, ни времени. Здесь ежедневно и ежечасно решаются вопросы жизни и смерти. И все-таки этот мир населен людьми.
О своей новой работе рассказывает AIF.RU Александр Сокуров:
- Для меня эта история не про актуальное, а про вечное. Не про нынешнюю Россию, ее политику на Кавказе, ее армию, а про вечную российскую жизнь. Война - это всегда страшное дело. В этом фильме о войне нет войны. Военные действия выведены за пределы картины. Я не люблю военный игровой кинематограф. Стоило мне один раз побывать и посмотреть на войну, сразу все эффектные атаки, красочные взрывы, в рапиде падающие тела навсегда оказались для меня связаны с понятием «пошлость», «фальшь».
В войне нет никакой поэзии, никакой красоты, и снимать ее поэтично нельзя: это невыразимый ужас, невыразимое унижение человека. И чтобы это понять, достаточно раз по-настоящему побывать в этих обстоятельствах. «Александра» было рабочим названием, но оба продюсера, русский и французский, просили оставить его таким. В имени Александра слышен общемировой корень. Это имя - простая, прямая дорога к персонажу.
То, что мы называем современностью, очень относительно. Время, которое мы снимали, по отношению к сегодняшнему дню - уже прошлое. Мы пытались сформулировать те коллизии, которые были, есть и будут. Такое «настоящее продолженное время».
Я - сын военного, я жил в военных городках, для меня в жизни военных нет никакой экзотики. Человеку с обостренным социальным чутьем наш фильм может показаться очень современным, но в «Александре» нет актуальности. Там не звучит ни одного слова, которое не могло бы прозвучать сорок лет назад. И я не уверен, что в будущем, через сорок лет что-то изменится.
Мы в этом фильме говорим о константах, и не только российских. Героиней могла быть американка, приехавшая к внуку в Ирак, или англичанка, приехавшая к своему внуку в Афганистан. Я знаю, какой страшной ценой дался сегодняшний мир Чеченской республике. Знаю о многочисленных преступлениях и ожесточении людей во время войны. Но война кончилась, и мы должны возвращаться друг к другу, взаимно уважая жертвы. Наш фильм – художественный вымысел, а не публицистическая акция. В нашем фильме мы ищем пути людей друг к другу – и находим их.
Голос Вишневской я впервые услышал еще школьником. Этот голос был необыкновенен. Позже я посмотрел по телевидению фрагмент оперы Дмитрия Шостаковича «Катерина Измайлова», и тогда впервые увидел ее лицо. И это было необыкновенное лицо.
В Галине Вишневской я нашел то, чего не находил в других: красивый человек, абсолютно органичный и с уникальным голосом. А когда я был студентом исторического факультета, я узнал о противостоянии семьи Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской советскому государству, как тогда казалось, большому, монолитному…
Я много раз вспоминал и думал о ней, но не надеялся, что судьба нас сведет. Несколько раз мне предлагали делать оперные спектакли, я отказывался. Однажды раздался звонок и очень знакомый мужской голос сказал: «Здравствуйте, я Слава, мне нужно с вами поговорить». Я тотчас узнал голос Мстислава Ростроповича. Он приехал в Петербург, предложил мне ставить с ним оперу. А потом вошла Галина Павловна, и я ее увидел. С того момента я понял: все, о чем я думал, будет оживать. Однажды утром начали проступать детали замысла фильма с ней в главной роли. Фильма, который я хочу создать для нее и во имя ее. Я позвонил ей в Париж, и рассказал историю, которая возникла во мне. Помню ее молчание и первые слова: «Конечно, обязательно мы будем работать». Когда она прочла сценарий, то сказала лишь одно: «Неужели я смогу это сделать?».
Я приезжал к Вишневской в Москву, мы слушали записи Шаляпина, смотрели фильмы с Анной Маньяни, разбирали их. Пытались разобраться, что такое некрасивая женщина на экране, и как красива эта некрасота. Работала она напряженно и очень результативно: я чувствовал, как она меняется. Никакой гордыни, никакой спеси. Она прекрасно понимала, что ей предстоит совершить акт перевоплощения, который дается одному артисту из тысячи.
Вишневская - абсолютно исключительный случай. С ней было достаточно одного-двух дублей. Она воспринимала замысел с полуслова. Органичность, абсолютная концентрация, очень точная реакция на физическое действие, блестящая работа с партнером. Она актриса такого уровня, что способна выполнять не только свою работу, но и вдохновлять своего партнера. Если возникает пауза во время съемок, она ни с кем не разговаривает: надевает наушники и слушает музыку. Поражает ее желание сохранить стать накопленного состояния и нежелание его расплескать. Масштаб ее личности грандиозен. Привыкнуть к этому и соразмерить себя с ней для многих было трудно.
Галина Вишневская рассказывает о работе над фильмом:
- Сокуров просто сказал, что это очень нужно сейчас - сделать такой фильм про Чечню. Без войны в картинках, без бомбежек и стрельбы, чтобы попробовать понять и разобраться в самих себе. К тому же он настаивал, что видит именно во мне характер своей героини…
В этом фильме нет ничего в лоб, нет никакого морализаторства. Просто срисована с натуры, списана картинка жизни - три дня в Грозном, бабушка навещает внука - 27-летнего капитана, который в Чечне в командировке. Разные ситуации, встречи, разговоры. Диалоги не длинные, постановочного нет практически ничего - все в реальных декорациях…
Есть даже эпизод, в котором я забираюсь на бронетранспортер.
В картине нет истории героев. Подразумевается, что это пожилая женщина, возможно, учитель в прошлом, жена военного и внук тоже военный. Просто русская женщина, и ее глазами - вся ситуация.
Самым трудным было слезть с брони. Причем не только в прямом смысле. Слезть с брони в мирную жизнь - именно это и есть самое трудное сегодня для всех в Чечне.
Все снималось в солдатских частях в самом Грозном. При нас как раз убили Басаева. Обстановка была очень серьезная. Я жила в резервации, если можно так назвать лагерь ФСБ. Это закрытая территория, за стеной - двойная стена, двое или трое ворот открываются и закрываются, чтобы туда проехать. В машине с нами всегда был автоматчик. Шофер вооруженный, и на съемку сзади ехало сопровождение - еще пять человек с автоматами. Каждый день работали по десять часов. И так тридцать дней за двойной стеной - в фильме нет ни одного кадра без моей героини.
Помню один разговор с чеченками, как раз о детях шла речь, так они мне с гордостью такой сказали: до войны чеченцев был миллион, а теперь - миллион двести тысяч.
Нацию они сохранили. А еще там все молчаливые, какие-то напряженно собранные - что чеченцы, что наши солдаты и офицеры. Беззаботности, безалаберности сугубо мирной не чувствуется - все зажаты. …Жизнь очень трудная. У чеченцев - особенно. Спрашиваешь когда что-нибудь - отвечают. Но голова, память, сердце заняты другим, и это ощущается. Все устали от такой жизни. Всем хочется, чтобы все это кончилось и стало по-другому. Как это сделать и как это «по-другому», наверное, об этом люди и молчат.
Для своего 16-го игрового фильма Александр Сокуров впервые сам написал сценарий, чтобы осуществить давнюю мечту: сделать героиней Галину Вишневскую, легендарную оперную певицу. Ради осуществления этого проекта Сокуров и Вишневская отправились в Чечню.
В «Александре» сплетаются нити нескольких циклов, над которыми на протяжении многих лет работал режиссер. Как в «трилогии власти» («Молох», «Телец», «Солнце»), Сокуров показывает здесь сильную необычную личность в исторических декорациях, на сей раз подлинных. Как в фильмах «семейного цикла» («Мать и сын», «Отец и сын»), он сводит друг с другом двух людей - родных, близких и далеких, похожих и разных, существующих в поле единого притяжения, растянувшемся на сотни километров.
Чеченская республика, наши дни. Расположение российских войск. Бабушка Александра Николаевна приехала к внуку - одному из лучших офицеров своей части. Она проведет здесь несколько дней и откроет для себя другой мир. В этом мужском мире нет женщин, тепла, комфорта. Здесь быт скуден, здесь стесняются чувств. А может быть, на них просто не хватает ни сил, ни времени. Здесь ежедневно и ежечасно решаются вопросы жизни и смерти. И все-таки этот мир населен людьми.
О своей новой работе рассказывает AIF.RU Александр Сокуров:
- Для меня эта история не про актуальное, а про вечное. Не про нынешнюю Россию, ее политику на Кавказе, ее армию, а про вечную российскую жизнь. Война - это всегда страшное дело. В этом фильме о войне нет войны. Военные действия выведены за пределы картины. Я не люблю военный игровой кинематограф. Стоило мне один раз побывать и посмотреть на войну, сразу все эффектные атаки, красочные взрывы, в рапиде падающие тела навсегда оказались для меня связаны с понятием «пошлость», «фальшь».
В войне нет никакой поэзии, никакой красоты, и снимать ее поэтично нельзя: это невыразимый ужас, невыразимое унижение человека. И чтобы это понять, достаточно раз по-настоящему побывать в этих обстоятельствах. «Александра» было рабочим названием, но оба продюсера, русский и французский, просили оставить его таким. В имени Александра слышен общемировой корень. Это имя - простая, прямая дорога к персонажу.
То, что мы называем современностью, очень относительно. Время, которое мы снимали, по отношению к сегодняшнему дню - уже прошлое. Мы пытались сформулировать те коллизии, которые были, есть и будут. Такое «настоящее продолженное время».
Я - сын военного, я жил в военных городках, для меня в жизни военных нет никакой экзотики. Человеку с обостренным социальным чутьем наш фильм может показаться очень современным, но в «Александре» нет актуальности. Там не звучит ни одного слова, которое не могло бы прозвучать сорок лет назад. И я не уверен, что в будущем, через сорок лет что-то изменится.
Мы в этом фильме говорим о константах, и не только российских. Героиней могла быть американка, приехавшая к внуку в Ирак, или англичанка, приехавшая к своему внуку в Афганистан. Я знаю, какой страшной ценой дался сегодняшний мир Чеченской республике. Знаю о многочисленных преступлениях и ожесточении людей во время войны. Но война кончилась, и мы должны возвращаться друг к другу, взаимно уважая жертвы. Наш фильм – художественный вымысел, а не публицистическая акция. В нашем фильме мы ищем пути людей друг к другу – и находим их.
Голос Вишневской я впервые услышал еще школьником. Этот голос был необыкновенен. Позже я посмотрел по телевидению фрагмент оперы Дмитрия Шостаковича «Катерина Измайлова», и тогда впервые увидел ее лицо. И это было необыкновенное лицо.
В Галине Вишневской я нашел то, чего не находил в других: красивый человек, абсолютно органичный и с уникальным голосом. А когда я был студентом исторического факультета, я узнал о противостоянии семьи Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской советскому государству, как тогда казалось, большому, монолитному…
Я много раз вспоминал и думал о ней, но не надеялся, что судьба нас сведет. Несколько раз мне предлагали делать оперные спектакли, я отказывался. Однажды раздался звонок и очень знакомый мужской голос сказал: «Здравствуйте, я Слава, мне нужно с вами поговорить». Я тотчас узнал голос Мстислава Ростроповича. Он приехал в Петербург, предложил мне ставить с ним оперу. А потом вошла Галина Павловна, и я ее увидел. С того момента я понял: все, о чем я думал, будет оживать. Однажды утром начали проступать детали замысла фильма с ней в главной роли. Фильма, который я хочу создать для нее и во имя ее. Я позвонил ей в Париж, и рассказал историю, которая возникла во мне. Помню ее молчание и первые слова: «Конечно, обязательно мы будем работать». Когда она прочла сценарий, то сказала лишь одно: «Неужели я смогу это сделать?».
Я приезжал к Вишневской в Москву, мы слушали записи Шаляпина, смотрели фильмы с Анной Маньяни, разбирали их. Пытались разобраться, что такое некрасивая женщина на экране, и как красива эта некрасота. Работала она напряженно и очень результативно: я чувствовал, как она меняется. Никакой гордыни, никакой спеси. Она прекрасно понимала, что ей предстоит совершить акт перевоплощения, который дается одному артисту из тысячи.
Вишневская - абсолютно исключительный случай. С ней было достаточно одного-двух дублей. Она воспринимала замысел с полуслова. Органичность, абсолютная концентрация, очень точная реакция на физическое действие, блестящая работа с партнером. Она актриса такого уровня, что способна выполнять не только свою работу, но и вдохновлять своего партнера. Если возникает пауза во время съемок, она ни с кем не разговаривает: надевает наушники и слушает музыку. Поражает ее желание сохранить стать накопленного состояния и нежелание его расплескать. Масштаб ее личности грандиозен. Привыкнуть к этому и соразмерить себя с ней для многих было трудно.
Галина Вишневская рассказывает о работе над фильмом:
- Сокуров просто сказал, что это очень нужно сейчас - сделать такой фильм про Чечню. Без войны в картинках, без бомбежек и стрельбы, чтобы попробовать понять и разобраться в самих себе. К тому же он настаивал, что видит именно во мне характер своей героини…
В этом фильме нет ничего в лоб, нет никакого морализаторства. Просто срисована с натуры, списана картинка жизни - три дня в Грозном, бабушка навещает внука - 27-летнего капитана, который в Чечне в командировке. Разные ситуации, встречи, разговоры. Диалоги не длинные, постановочного нет практически ничего - все в реальных декорациях…
Есть даже эпизод, в котором я забираюсь на бронетранспортер.
В картине нет истории героев. Подразумевается, что это пожилая женщина, возможно, учитель в прошлом, жена военного и внук тоже военный. Просто русская женщина, и ее глазами - вся ситуация.
Самым трудным было слезть с брони. Причем не только в прямом смысле. Слезть с брони в мирную жизнь - именно это и есть самое трудное сегодня для всех в Чечне.
Все снималось в солдатских частях в самом Грозном. При нас как раз убили Басаева. Обстановка была очень серьезная. Я жила в резервации, если можно так назвать лагерь ФСБ. Это закрытая территория, за стеной - двойная стена, двое или трое ворот открываются и закрываются, чтобы туда проехать. В машине с нами всегда был автоматчик. Шофер вооруженный, и на съемку сзади ехало сопровождение - еще пять человек с автоматами. Каждый день работали по десять часов. И так тридцать дней за двойной стеной - в фильме нет ни одного кадра без моей героини.
Помню один разговор с чеченками, как раз о детях шла речь, так они мне с гордостью такой сказали: до войны чеченцев был миллион, а теперь - миллион двести тысяч.
Нацию они сохранили. А еще там все молчаливые, какие-то напряженно собранные - что чеченцы, что наши солдаты и офицеры. Беззаботности, безалаберности сугубо мирной не чувствуется - все зажаты. …Жизнь очень трудная. У чеченцев - особенно. Спрашиваешь когда что-нибудь - отвечают. Но голова, память, сердце заняты другим, и это ощущается. Все устали от такой жизни. Всем хочется, чтобы все это кончилось и стало по-другому. Как это сделать и как это «по-другому», наверное, об этом люди и молчат.
