Этот вопрос «АиФ» адресовал Александру Дынкину, директору Института мировой экономики и международных отношений, академику РАН.
Те же грабли?
«AиФ»: - Александр Александрович, почему прогнозисты друг другу противоречат?
Александр Дынкин: - В экспертном сообществе нет единого мнения по поводу кризиса. Казалось бы, в Международном валютном фонде работают аналитики высокой квалификации. Но даже они меняли свои оценки почти каждый месяц и ошибались даже на 50%, что с точки зрения репутации прогнозиста - нонсенс. Когда я их спрашивал, с чем это связано, они говорили: мы не можем пугать рынки.
«AиФ»: - «Последний оплот» Европы - Германия сокращает госрасходы и повышает налоги. Социально направленная политика Англии вылилась в огромный госдолг. По миру прошла волна забастовок. А на днях Всемирный банк объявил, что у восстановления нашей экономики неустойчивый характер. Неужели и в России вот-вот где-то «прорвёт»?
А. Д.: - В мире наблюдается конец модели социального рыночного хозяйства. Если говорить о России, то есть признаки оживления. Доказательство тому - рост импорта и спроса на ипотеку; инфляция наконец-то стала однозначной. Но, к сожалению, восстановление связано в основном с внешними факторами - мы по-прежнему зависим от цен на сырьё и притока спекулятивного капитала. В этом, кстати, основное отличие от кризиса 1998 г. - выход из него был связан с ростом спроса на отечественные товары и услуги.
«AиФ»: - Когда кризис набирал силу, Билл Гейтс сказал, что у этих проблем будет и плюс - новые технологические достижения...
А. Д.: - И он не ошибся. Так всегда бывает в крупномасштабные кризисы. Самая заметная новация на выходе из этого кризиса - сланцевый газ. Технология его добычи очень быстро перешла от опытной стадии к коммерческому использованию. В результате мировые цены на газ обрушились, а США вышли на первое место в мире по производству газа. Ещё больше нарастить объёмы его добычи они смогут через 3-4 года, когда окончательно будет ясна экономика этой инновации - экологические издержки пока трудно оценить.
«AиФ»: - Похоже, что наша госказна будет получать всё меньше денег от продажи газа на экспорт и у нас есть только 3-4 года, чтобы найти другие источники средств. А потом за счёт чего будут латать дыру в бюджете?
А. Д.: - За счёт внутреннего рынка - есть намерения установить промышленным потребителям такие же цены на газ, как и для экспорта. Ещё один выход - с помощью газа расширить ассортимент товаров, выпускаемых химпромом, - пока на них в мире есть спрос. Так что ситуация не безнадёжная. Но изменения произойдут только тогда, когда упадут цены на сырьё. Это во всём мире так. Реформы в США тоже начались, когда «жареный петух клюнул».
«AиФ»: - Рост экономики в РФ запланирован в основном за счёт монополий. В переводе на простой язык - за счёт кармана населения?
А. Д.: - Тарифы действительно прилично подрастут. Но ведь у каждой медали есть две стороны. У нас поддерживали предприятия, сохраняли социальную стабильность. Поэтому мы выходим из кризиса с той же структурой, с которой и вошли. А другие страны поддерживали не предприятия, а людей, стимулировали их переселение, переквалификацию.
«AиФ»: - А что правильнее?
А. Д.: - С долгосрочной точки зрения - вторая политика. Конечно, АвтоВАЗ начал вставать на ноги. Но за счёт чего? За счёт стимулирования - программы сдачи подержанных авто. То есть мы как бы залезаем в будущий спрос уже сегодня. А что дальше? И в США, и в Германии на выходе из этой программы спрос на автомобили резко упал.
В чём суть антикризисной политики? В том, что у нас создавались списки стратегических предприятий. Их сначала было 200, потом 400. И всех их поддержали. Это справедливая антикризисная мера. Но эти предприятия должны были отдать какие-то акции государству. И государство на каком-то этапе должно было их опять продать и произвести тем самым некое перераспределение собственности. Этого не произошло. И я не очень понимаю почему.
Пора шевелиться?
«AиФ»: - Вливания в соцсферу не могут продолжаться бесконечно. Поэтому власть постоянно говорит о том, что надо повышать производительность труда, диверсифицировать экономику, развивать конкуренцию. Но для многих эти слова хоть и привычны, но по смыслу сравнимы с целью полёта на Марс.
А. Д.: - Почему постоянно говорят, что нужно повышать уровень конкуренции? Потому что стране нужны новые товары и услуги. Чтобы именно с их помощью стимулировать внутренний спрос. Конкуренция развивает экономику. Это и надо объяснять людям.
«AиФ»: - Это дело будущего, а наш читатель хочет знать, что его семья будет есть через год. Может ли он ждать помощи от государства?
А. Д.: - Не надо порождать иждивенчество, как это было в Греции, - ранний уход на пенсию, 14-я зарплата, все поют и пляшут. Читатель, если у него нет работы, может сменить квалификацию, взять кредит и начать своё дело. Пора перестать надеяться только на закрома Родины. Да, государство должно людям предоставлять возможность зарабатывать деньги. Например, решая проблему наследия плановой экономики в виде моногородов. Но отвечать за себя и за свою семью люди должны сами. Считаю, что мы пережили в 90-х более тяжёлые времена, чем греки. И у нас мало выходили на улицу, били стёкла и убивали людей, как в Греции. Наши люди уже показали себя более ответственными.
«AиФ»: - Да, но в прошлом году было около 30 тыс. митингов...
А. Д.: - Митинги - это неплохо. Потому что власти надо шевелиться. Но таких вопиющих дел, как в Греции, не было.
«AиФ»: - В офшоры за 20 лет ушло более 2 трлн долл. И это только из России! Почему они до сих пор существуют? Чей это бизнес? И какая выгода самому офшору?
А. Д.: - Это бизнес тех, кто там регистрирует свои компании.
На встрече «двадцатки» мы как раз инициировали ограничение деятельности офшоров. Но Китай и США не поддержали.
Теперь о выгоде самого офшора. Чтобы открыть там счёт, скажем, на 1 млн долл., надо 20 тыс. долл. отдать в его бюджет. А оставшаяся сумма будет подвержена налогообложению по минимуму.
«AиФ»: - Почему этому не противопоставить налоговые послабления бизнесу, который вкладывается в новые исследования?
А. Д.: - После больших «боёв» с 2008 г. у нас разрешили деньги, вложенные в научные исследования, на 100% переносить на издержки, то есть не облагать налогом, почти как в развитых странах. Но обнаружилась такая проблема - многие бизнесмены на моё радостное сообщение об этой налоговой льготе отвечают: ты что, налоговой инспекции этого никогда не докажешь.
«AиФ»: - Ещё в каких-то странах вы наблюдали такую аллергию друг на друга у законов и реальности?
А. Д.: - Нет. Наша особенность в том, что была абсолютно замкнутая экономика. И мы сделали её открытой слишком быстро. Получилось, что другие страны сначала построили законодательные институты, а потом стали получать дивиденды с тех же нефти и газа. А у нас сначала появилась нефть, и уже на ней мы пытаемся строить институты. 70 лет у нас было всё иначе, чем в мире вокруг нас. Двадцать лет наша экономика меняется. И нужно ещё порядка двадцати, чтобы она полностью встала на ноги.
«AиФ»: - Почему то, что хорошо людям - низкие кредиты и высокие цены на нефть, - называют губительным для экономики?
А. Д.: - Потому что высокие цены на нефть приводят к тому, что прибыль в нашей экономике связана только с добычей нефти, становится неприбыльно вкладывать в производство современных станков. Что касается кредитов, то до 2008 г. был настоящий бум. Это немного перегревало экономику, так как товары производились, если так можно выразиться, под несуществующие деньги.
«AиФ»: - Вы работали в правительстве, когда был кризис 1998 г., есть опыт антикризисного управления. Что бы вы сделали сейчас?
А. Д.: - Пошёл бы по пути массового масштабного заимствования технологий. Смотрите: мобильные телефоны - целиком заимствованная технология. Но она порождает огромный спрос. Эта отрасль сложилась с нуля, в ней нет монополий, и цены двигаются вниз. Такие же вещи начались в металлургии. Но кризис это прервал. Чтобы выжить в этом мире, надо быть очень динамичным. Не отторгать зарубежный опыт.
