Открытая экономика, свободная торговля, беспроблемное перемещение капиталов между странами — эти явления активно развивали в мире два десятка лет назад, а теперь усилиями США все свелось к пошлинам, санкциям и барьерам. Директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв объяснил aif.ru, что из этого происходит по воле и прихоти человека, а что стало естественным следствием хода истории.
Санкции — это тоже меры нетарифного регулирования. Их основная задача ведь не придушить страну или сменить власть у оппонента. Они позволяют усложнить другим жизнь, сделать их продукцию дороже и за счет этого подвинуться на мировом рынке.
Сложная трасса
Алексей Дуэль, aif.ru: Александр Александрович, в середине нулевых американцы продвигали идеи свободной мировой торговли, а теперь обложили всех пошлинами и тарифами. Они сходили с ума тогда или тронулись рассудком сейчас?
Александр Широв: На мой взгляд, американцы поступают достаточно рационально. Основная задача всех и каждого — семей, корпораций и стран — обеспечить себе высокие темпы экономического роста. Потому что они дают доходы, за счет которых можно решать проблемы: кому зубы вылечить, кому машину купить, кому новый завод построить, а кому повысить пенсии или перевооружить армию. Двадцать лет назад мировой экономике было проще и удобнее развиваться в парадигме глобализации. Всемирная торговая организация постепенно добилась того, что средний размер пошлин в международной торговле сократился перед кризисом 2008-2009 годов до примерно 5%. На этом зарабатывали все: и США, и Россия, а Китай и страны Юго-Восточной Азии вообще за этот период совершили огромный рывок в своем экономическом развитии. Да, ради этого им пришлось отчасти пожертвовать суверенитетом, прежде всего, экономическим, но за это они получили доступ к технологиям, которых там раньше не было.
— Если все шло так хорошо, зачем же это сейчас сворачивать?
— Все шло хорошо ровно до тех пор, пока возможности стран, которые принято называть развивающимися, не сравнялись с теми, для которых используют термин «развитые». Это породило конфликты — развивающиеся теперь хотят иметь больший вес при принятии решений о развитии мировой экономики, отстаивать свои интересы — желание вполне законное. А развитые совершенно не жаждут уступать им свои лидирующие роли, кроме того, у них возникли и внутренние проблемы, которые надо как-то решить. Сделать все это в условиях открытой экономики не получается. Пошлины и тарифы, которые ввел Трамп, это не его прихоть, это необходимая мера, он просто признал существование проблем и занялся их решением. Знаете, тут как на автогонках, где на длинной прямой надо гнать на максимуме, а перед серией поворотов приходится тормозить в пол и опережать соперников уже не за счет скорости, а выбирая правильную траекторию прохождения кривых. Если этого не сделать, просто вылетишь с трассы, как бы ни хотелось гнать дальше.
— То есть все эти высокие пошлины сработали примерно как тормозной парашют?
— Пока в мире держались низкие пошлины, многие уже выпускали такие тормозные парашюты — применяли «нетарифные меры». Где-то это мог быть фитосанитарный контроль, где-то — экологические и климатические стандарты... В конце концов, санкции — это тоже меры нетарифного регулирования. Их основная задача ведь не придушить страну или сменить власть у оппонента. Они позволяют усложнить другим жизнь, сделать их продукцию дороже, и за счет этого подвинуться на мировом рынке. Вокруг тарифов и пошлин, которые сейчас вводят США, много хайпа, но это вполне естественный процесс, вынужденная реакция на то, как изменилась ситуация в мире.
У человечества есть глобальные проблемы, которые можно решить только сообща. Это голод, изменение климата, разнообразные болезни.
— Хорошо, США «оттормозили» — и себя, и всех вокруг. А что делать, например, Китаю, который за предыдущие годы построил свою экономику ориентированной на свободный экспорт?
— Китай за предыдущий период, кстати, стал первой экономикой мира. Ну или делит первое место с США — это как считать. Уступать лидерство всегда неприятно, поэтому противодействие Америки Китаю вполне понятно. В этих условиях Поднебесная больше не может делать ставку на экспорт как главный драйвер развития экономики. Что остается? Использовать уникальный ресурс, который у Китая есть, а у России, например, нет. Там 40% доходов экономики уходят на инвестиции, и относительно небольшая часть — на потребление домашних хозяйств. У нас же все наоборот: 50% ВВП тратит население, и только 20 с небольшим процентов приходятся на инвестиции. Развитие внутреннего рынка на 1,5 млрд человек — очень неплохой резерв, чтобы пройти этот этап развития мировой экономики не только без потерь, но еще и с ростом. Кроме того, вокруг Китая формируется новый пояс силы, что открывает и нам дополнительные перспективы развития. И еще они скупают компании по всему миру. Не везде это удается, но Китай и тут очень старается развить свою экспансию.
Новые таймы
— Если открытость мировой торговли была явлением временным, то и нынешняя ее фрагментация тоже будет не на века?
— Думаю, мы вернемся к открытому миру намного раньше, чем через 40 лет — именно столько длилась «открытая фаза» мировой торговли. Исторически ведь как было. К началу Первой мировой войны сложились блоки и коалиции, до этого шли колониальные войны — экономика была фрагментированной. Потом Вторая мировая война, противостояния двух блоков — разобщенность продолжалась до конца 80-х — начала 90-х годов. Изменения начались, когда СССР сначала приоткрылся для внешних связей, а потом перестал существовать и весь советский блок. В то же время Китай всерьез включился в мировую экономику. В этот период темпы роста экспорта в мире стали существенно опережать динамику ВВП. И все это продолжалось до кризиса 2008-2009 годов, после чего свободная торговля начала понемногу сворачиваться. Сейчас мы переживаем этап фрагментации.
— Его максимум уже достигнут?
— Не думаю. Например, Индия — третья экономика мира — пока еще не включилась в этот процесс. Но пик близок.
Современный этап фрагментации открывает для нас очень серьезные дополнительные возможности, которых не было при открытых рынках.
— Что должно произойти, чтобы мировая экономика снова открылась, и экспорт стал расти быстрее мирового ВВП?
— У человечества есть глобальные проблемы, которые можно решить только сообща. Это голод, изменение климата, разнообразные болезни — проблем много. Когда планету клюнет очередной «жареный петух», снова сложится ситуация, при которой быть вместе выгоднее, чем по отдельности.
— Так, может, не надо болтаться как флюгер на ветру, если все идет к тому, что в итоге у нас будет открытая мировая экономика, зачем сейчас строить свою автономную?
— Мы не можем просто впасть в анабиоз на эти 15-20 лет, их тоже надо прожить. Сейчас есть уникальная возможность перестроить экономику, развить компетенции и отрасли, с которыми возникли проблемы и которые будут нужны в будущем. В той же Америке ведь что получилось? В начале XXI века они бросились строить постиндустриальную экономику. Но не учли одной вещи: с выносом производства за пределы страны туда же вымываются рабочие места, которые обычно занимали представители среднего класса. И в США начала ломаться важнейшая для них — буквально идеологическая — установка: каждое новое поколение американцев после Второй мировой войны живет лучше, чем предыдущее. Это мощнейший драйвер развития, притока мигрантов. А тут новому поколению стало негде работать, обеспечивая себе рост благополучия. Дальше есть развилка: или повышать налоги, надеясь, что крупные корпорации смогут заработать для государства столько, чтобы хватило для повышения достатка всех граждан. (Это уже буквально какой-то коммунизм). Или проводить реиндустриализацию, чем они сейчас и занялись. Конечно, это уже не сталелитейные комбинаты или хлопковые фабрики — основной упор будет на отрасли и продукты, в которых США превосходят остальные страны. Но и черную металлургию им тоже придется возвращать, хотя бы в объемах, необходимых для создания вооружения и военной техники. А где есть серьезная металлургия, там и химия должна быть не хуже... Так одно за другое и тянется. Еще им надо что-то сделать со своим огромным госдолгом, его рост во многом связан с огромным импортом. Тут свое производство только на руку.
Какая страна более эффективно и рационально использует этот период фрагментации мировой экономики, та получит большое преимущество в момент возобновления открытой мировой торговли. А он непременно настанет.
ГЛАВНЫЙ ВОПРОС
— Что делать России в этой ситуации?
— За счет перестройки цепочек создания добавленной стоимости менять свое место в мировой экономике. У России есть уникальная возможность взаимодействовать сразу с несколькими центрами силы. У нас есть сырье, энергоресурсы, без которых ни одно производство невозможно. Мы можем участвовать в переделе энергетических ресурсов на очень высоких уровнях. Наша атомная энергетика — еще один мощный ресурс для того, чтобы повысить свою роль в мировой экономике. И современный этап фрагментации открывает для нас очень серьезные дополнительные возможности, которых не было при открытых рынках. Говорят, экономика — это наука, а экономическая политика — искусство возможного. Так вот, сейчас есть очень много возможностей, чтобы выстроить такую политику, которая позволит нам получать большие доходы на этом этапе и даст хорошие стартовые позиции через 15-20-25 лет, когда вновь начнется эпоха низких барьеров в международной торговле.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
