Министр финансов РФ Антон Силуанов опроверг мнение о том, что его ведомство «сидит на мешке с деньгами» и беспокоится только об ограничении трат из бюджета. На самом деле Минфин больше всех заинтересован в экономическом росте, заявил он. Копить валюту в резервах стало опасно, а от развития инфраструктуры, предприятий и рабочих мест напрямую зависит объем поступлений в казну, объяснили aif.ru эксперты.
Минфин в новом образе
Вопрос о том, сидит ли Минфин «на мешке с деньгами» и разделяет ли ведомство ответственность за рост экономики страны, давно волнует россиян. Министр признал, что действительно «сдерживает натиск и желание увеличить бюджетные траты» со стороны всех желающих потратить казну на благие дела, но в остальном общественность оценивает его роль в государстве несправедливо.
«Минфин — это ведомство, которое в большей степени заинтересовано в экономическом росте. Не будет роста экономики — не будет доходов бюджета. Мы за то, чтобы деньги, которые тратятся, создавали рабочие места, обеспечивали высокие зарплаты гражданам», — заявил Силуанов. Если средства есть, их лучше вкладывать в свою страну, подчеркнул он.
В Минфине всегда готовы поддержать рублем идеи и проекты, которые дают дополнительный вклад в экономику и новые рабочие места, подчеркнул министр. В пример он привел высокоскоростную магистраль Москва — Санкт-Петербург. «Потому что там экономика, новые технологии, мобильность людей. Таких проектов нужно больше, особенно тех, в которые идут частные инвестиции», — отметил он.
Бюджетные деньги активно вкладываются в инфраструктуру и подпитывают новые производства, добавил Силуанов. Это нужно, чтобы обеспечить технологический суверенитет страны. По его словам, дело не в скупости государства, а в заинтересованности частного бизнеса. Когда он готов рисковать и инвестировать в развитие самых нужных стране отраслей, правительство его поддерживает. Главное, чтобы предприниматели не полагались только лишь на льготы, субсидии, дармовые коммуникации, землю и инфраструктуру от государства.
Что в «мешке с деньгами»
Главный «мешок с деньгами» у Минфина — это Фонд национального благосостояния. Он был сформирован в 2008 году и многие годы наполнялся за счет нефтегазовых доходов. Резервы тратили, если цена на нефть падала слишком сильно. В таких случаях недостаток денег в казне компенсировался за счет средств ФНБ. Однако в итоге копили куда больше, чем тратили. Только в последние годы Фонд стал заметно таять, поскольку антироссийские санкции осложняют внешнюю торговлю, а проведение спецоперации требует расходов.
Однако в накоплении крупных резервов есть критически важные минусы. Деньги, размещенные за рубежом или в золоте, не работают на национальную экономику. Скорее, они работают на чужую, особенно в случае с вложениями в иностранные гособлигации. А главное, иностранцы могут их забрать. Так уже было с Ираном. Россия же в полной мере ощутила это на себе в 2022 году.
В результате антироссийских санкций заморожены оказались все международные резервы России в ценных бумагах и безналичной валюте недружественных стран, включая треть средств ФНБ на сумму примерно 4,5 трлн руб. В долларах, евро, британских фунтах и японских йенах ни ЦБ, ни Минфин больше не копят, ведь в любой момент такие накопления могут снова отнять. Из иностранных валют в ФНБ остался только китайский юань.
На возможную конфискацию своих замороженных активов Россия готова отреагировать решительно, пообещал Силуанов. «У нас заморожено тоже не меньше. Любые действия с нашими активами получат симметричный ответ», — пригрозил он. Этим шагом, если он произойдет, «наши западные коллеги сделают хуже только себе», заметил министр во время встречи глав минфинов и центробанков стран БРИКС.
Как поменялся подход к работе
Заморозка валютных резервов России произвела сильное впечатление и на ЦБ, и на Минфин, считает главный экономист консалтинговой компании «ПФ Капитал» Евгений Надоршин. Помимо того, что санкции попрали основные правила международной финансовой системы, они поставили перед Силуановым вопрос: как работать дальше? Складирование в ФНБ китайских юаней хотя и помогает избежать части проблем, но не решает их полностью.
«Взгляды Минфина явно претерпевают изменения. Опыт прошлого года показал, что по-прежнему приходится время от времени врубать режим полной экономии всего, кроме расходов по закрытым и социальным статьям. А это как раз то, на что повлиять министерство не может. Получается, что в новых условиях Минфин из ведомства, принимающего важные решения, превращается в бухгалтера-казначея. То есть просто выдает деньги, и все», — рассказал Надоршин.
Чтобы вернуть себе важную роль в государстве, Минфин чувствует необходимость отбросить прежнюю стратегию накопления резервов и активнее развивать гражданский сектор экономики, говорит эксперт. Ведь от развития транспортной инфраструктуры, предприятий и рабочих мест напрямую зависит объем поступлений в казну. А это как раз стихия Минфина.
«В старой парадигме Силуанов все время выглядел как “министр денег нет”, ведь важнее всего было накопить и только потом уже решать, что делать с деньгами. А теперь все, что он не потратит на развитие гражданского сектора экономики, уйдет на меры социальной поддержки и военным. И прямо на наших глазах он становится “министром деньги есть”, правда, лишь в отношении тех небольших излишков средств, которые не идут на неотложные расходы. Так у Минфина появляется в целом больше возможностей влиять на ситуацию и принимать решения», — отметил Надоршин.
Зачем продолжать копить резервы
Совсем без резервов Минфин Россию не оставит, заявил aif.ru заведующий лабораторией анализа институтов и финансовых рынков Института прикладных экономических исследований Президентской академии (РАНХиГС) Александр Абрамов. Они нужны, чтобы снизить вероятность дефолта или девальвации нацвалюты. Люди просто перестанут копить деньги в рублях, если будут знать, что у государства нет никаких валютных запасов, и курс «держится» только на текущей выручке от экспорта и ключевой ставке Центробанка.
«Что касается использования денег ФНБ во внутренней экономике — это дискуссионный вопрос. Если просто взять и раскрыть резервы, то это резко увеличит рублевую денежную массу без ее адекватного наполнения предложением товаров и услуг. У этого обязательно будут последствия в виде роста инфляции и неуправляемого вывоза капитала. Ни то, ни другое пользы людям не принесет», — объяснил профессор Абрамов.
Наличие валютного резерва позволило российской экономике относительно спокойно пережить кризис 2008 года и другие кризисы вплоть до пандемии коронавируса, напомнил эксперт. Если бы резервов не было, курс рубля «мотало» бы еще сильнее вслед за нефтяными котировками, а выпадавшие доходы бюджета нечем было бы компенсировать. И сейчас резервы служат своей основной цели — выручают страну в трудную минуту.
«Сейчас, когда приток прямых иностранных инвестиций слаб, поступление валютной выручки в условиях санкций нестабильно, как раз наступило время для использования резервов. Позитивно то, что часть денег направляется на развитие. Выходит, что ФНБ пригодился. Но польза от него есть даже тогда, когда Минфин не тратит резервы. Государственные инвестиции должны постепенно замещаться частными, а для этого необходима макроэкономическая стабильность. А Фонд как раз и является одним из механизмов ее поддержания», — подчеркнул Абрамов.
Как потратить деньги с пользой
Вопрос состоит не в том, нужны ли резервы, а в качестве инвестиционной активности самого правительства и создании условий для частной инициативы, считает экономист, ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников.
«Неправильно думать, что средства ФНБ просто лежат где-то и ждут своего часа, пока цены на нефть приемлемые. На самом деле Фонд уже много лет помогает реализовать крупные инфраструктурные проекты через выкуп государством акций или облигаций. Либо для кредитования таких проектов. Это называется неликвидной частью ФНБ, которая уже вложена в инфраструктуру, институты развития и госкомпании», — сказал в беседе с aif.ru Масленников.
Среди инфраструктурных проектов выделяются автодороги М-12 Москва — Нижний Новгород — Казань, М-11 «Нева», Казань-Екатеринбург, Центральный железнодорожный транспортный узел, Восточный полигон, обновление подвижного состава Петербургского метрополитена, развитие парка воздушных судов российских авиакомпаний и автобусного парка в регионах.
«В этом году из средств ФНБ 400 млрд руб. потратят на строительство комплекса по переработке газа в Усть-Луге, это очень важный для экономики страны проект. А всего 880 млрд будет израсходовано. У Минфина очень жесткие критерии отбора. Если проект проработан некачественно, вызывает сомнения, средств из бюджета и ФНБ он не получит. И наоборот, если государство видит отдачу, если есть софинансирование со стороны частного бизнеса, оно дает деньги», — заметил эксперт.
Часто говорят, что темпы роста экономики были бы выше, если бы Минфин был более щедрым на проекты развития, но здесь не все так просто, полагает Масленников. «Если структура экономики не меняется, а денег в нее вливается больше — например, за счет резервов или высоких доходов от экспорта, то можно получить краткосрочный эффект в виде прибавки к росту ВВП. Потому, что вы получаете рост спроса. Но предложение товаров и услуг от этого больше не становится, и экономика быстро перегревается. В итоге просто растут цены», — объяснил он.
Главное, в чем заинтересован Минфин, — структурная трансформация экономики России, которая снизит зависимость бюджета от экспортных доходов, убежден эксперт. Ради этого министерство готово наращивать инвестиции в проекты развития. «Это происходит прямо сейчас. Мы развиваем те высокотехнологические отрасли, в которых у нас есть необходимые компетенции. Перед Минфином стоит задача довести этот процесс до результата без сбоев в финансировании», — заключил Масленников.
