Под конец зимы Украина скопила рекордные запасы газа. По данным Укртрансгаза, в подземных газохранилищах страны осталось 9,4 млрд кубометров газа.
Как Киеву, который объявил независимость от российского топлива, удалось скопить такие объёмы газа? Что происходит с украинской газотранспортной системой? Действительно ли страна перестала зависеть от российского сырья? Эти и другие вопросы АиФ.ru задал бывшему пресс-секретарю «Нафтогаза», а ныне директору энергетических программ Центра мировой экономики и международных отношений Валентину Землянскому.
Елена Трегубова, АиФ.ru: Валентин, что стоит за рекордным накоплением газа на Украине?
Валентин Землянский: Украина не накопила эти объёмы. Это остатки после зимнего периода, но всё равно объём довольно большой. Основной фактор тут такой: снижение потребления газа со всех сторон, то есть и населением, и промышленностью. Внутреннее падение очень сильное, более 20%.
Второй момент — это тёплая зима. У нас был тёплый декабрь, у нас был аномально тёплый февраль, соответственно, потребление газа было минимизировано за счёт температурных режимов. Это сугубо по объективным причинам произошло.
— Вы говорите, что на 20% снизилось потребление со стороны населения. Не связано ли это с тем, что очень сильно выросли тарифы на газ и люди вынуждены экономить?
— Конечно, это связано с тарифами. Люди не просто вынуждены экономить, они переходят на печки, уходят в альтернативу, электроэнергия тоже дорожает, и с её помощью дом не натопишь. Хотя при сегодняшнем паритете можно сказать, что, наверное, электричество в отдельных случаях ещё дешевле газа.
Надо ещё понимать, что это особенности статистики. Дело в том, что пересчитывались эти данные без учёта Донбасса и Крыма. Поэтому мы получили снижение за счёт того, что Донбасс и Крым выпали из учёта потребления.
Но тем не менее снижение потребления отмечается и помимо Донбасса с Крымом. По населению — это тарифы, по промышленности — объективная ситуация в экономике, просто останавливаются предприятия. Именно промышленные предприятия были основными потребителями импортного газа, вне зависимости от того, откуда он заходил, из России или реверсом из Европы. Они тарифицировались именно как потребители импортного газа.
Смотрите, по прошлому году промышленность потребила всего 11 млрд кубометров. В среднем же она в хорошие времена потребляла порядка 30 млрд кубометров. Почти в три раза упало потребление. Это даже ниже, чем в кризисные 2007–2008 годы. В 2008 году было снижение до 17 млрд кубометров.
По данным Минэнерго, такая тенденция по промышленности сохраняется, по населению она приостановилась.
Заявления об отказе от российского газа — чисто политические лозунги. Надо чем-то отвлекать людей.
— Вместе с данными о сохранённых объёмах газа «Укртрансгаз» отчитался ещё и о том, что весь отопительный сезон сырьё Украина получала из Европы. Пётр Порошенко, Арсений Яценюк, Владимир Демчишин по очереди заявляют о преодолении Киевом зависимости от газа из РФ. Насколько в действительности Украина может отказаться от российского топлива, учитывая, что тот же ЕС зависит от поставок «Газпрома»?
— Если на Украине не будет промышленности, то да, Украине российский газ нужен не будет. Промышленность перестаёт потреблять топливо, поэтому снижается потребность в газе как в таковом. Не потому, что экономика стала более энергоэффективной и затраты на энергоносители сократились. Просто промышленность остановилась. И население не в состоянии платить по новым тарифам, и оно тоже уходит от потребления газа.
Заявления об отказе от российского газа — чисто политические лозунги. Надо чем-то отвлекать людей: «Мы отказались от российского газа». Ну, прекрасно, теперь мы на 100 процентов покупаем его в Европе, тот же российский газ, который прошёл по кольцу, поменял собственников и зашёл на Украину.
В своё время кабинет министров принял решение о диверсификации источников поставок. Согласно этому решению, 50 процентов топлива должно идти из Европы, 50 процентов — из России. Но сейчас получилось так, что Украина избавилась, как власти говорят, от газовой зависимости от России, но теперь на 100 процентов зависит от поставок от Европы.
— После снятия санкций Запада наращивать своё присутствие на европейском энергетическом рынке собирается Иран. Гипотетически возможно, что иранский газ дойдёт до Украины?
— Гипотетически возможно всё что угодно, даже из Туркмении дирижаблями гипотетически можно газ поставлять. Это, правда, очень дорого.
Для поставок иранского газа на Украину, если честно, я не вижу физических маршрутов. Можно, конечно, начать делать терминалы по приёму сжиженного газа, но это очень затратное дело, и в нынешних условиях для Украины это невыгодно просто потому, что сжиженный газ дороже природного.
— Получается, что доступных альтернатив российскому газу нет?
— Мне здесь вспоминается шутка Трампа: «Прибалтике надо переселиться в Африку, если их Россия не устраивает». Географически, исторически так сложилось — Россия соседствует с Украиной. Других мощных источников поставок газа нет.
Опять же, если у Украины будут потребности в больших объёмах промышленного, в прямом смысле, масштаба, чтобы обеспечивать предприятия газом, если промышленность будет работать, естественно, без российского топлива ей не обойтись. В таком случае газ может идти через посреднические сети в Европе. Можно из России через «Северный поток» получать, например, газ будут поставлять в Европу, а Европа будет поставлять на Украину. Может, так будет дешевле, но я сильно сомневаюсь.
Ещё раз скажу, поставки газа на Украину напрямую связаны с состоянием украинской экономики. Украинская экономика будет подниматься, будет подниматься промышленность, тогда будет потребность в газе. На сегодняшний момент, в состоянии стагнации, конечно, физической необходимости в таких объёмах нет.
Если Украина потеряет роль транзитера, ГТС будет нерентабельна.
— Россия не теряет надежды отказаться от посредничества Украины в транзите газа в Европу. Сейчас «Газпром» уже выбирает трубы для проекта «Северный поток – 2», на юге Европы говорят о возрождении «Южного потока». Какие последствия ждут Украину, если она потеряет роль транзитёра?
— Это финансовые потери — это раз. По оценке властей, это порядка 2 млрд долларов в год.
Но надо ещё понимать, что, помимо прямых финансовых потерь, произойдёт мультипликационный эффект, ведь украинская газораспределительная система завязана на магистралку, на газопроводы высокого давления, это четыре магистральных газопровода, которые проходят через Украину. По сути дела, газ поступает оттуда. Если Украина потеряет роль транзитёра, ГТС будет нерентабельна. Она балансирует на грани рентабельности при транзите чуть больше 60 млрд кубометров, а если меньше 60 млрд кубометров, то её в таком виде содержать невыгодно, она начнёт приносить убытки.
В этом случае придётся консервировать какие-то из маршрутов, РФ не будет поставлять газ по каким-то маршрутам, и, соответственно, нужно думать о том, каким образом организовывать газоснабжение для тех регионов, куда газ будет поступать со стороны восточной границы с РФ. Это проблема для Украины. Строительство дополнительных трубопроводов потребует дополнительных финансовых средств. Во-первых, нужно понимать, откуда их брать, а во-вторых, технически понимать, как перестраивать систему. Насколько я понимаю, нынешний состав правительства по этому поводу совсем не переживает. Поэтому, кроме потери средства транзита, ещё будут потери в связи с необходимостью перестройки газоснабжения непосредственно на территории самой Украины.
Ни один западный инвестор не зайдет до тех пор, пока он не будет понимать, какие у Украины взаимоотношения с «Газпромом». Все ориентируются на экономику, а не на политику, и если будет понимание, что «Газпром» не намерен использовать украинскую ГТС, то вкладываться в нее никто не будет.
— А в целом, как вы оцениваете состояние украинской газотранспортной системы? По разным оценкам, она изношена на 50–60%.
— Это любимая песня «Газпрома»: всё проржавело, и ничего не работает. На самом деле всё такое же, как в России — они же строились в одно время: что-то поновее, что-то постарее. Сейчас ведутся плановые ремонтные работы, компрессорные станции стоило бы поменять с газотурбинных на электрические турбины, это позволило бы экономить на прокачке.
Да, разумеется, там есть вопросы, минимальный объём вложений в ГТС, по мировым меркам, небольшой — это порядка 2 млрд долларов, которые нужны для того, чтобы модернизировать украинскую ГТС. Это минимальное вложение, которое позволило бы поддерживать её на том уровне, на каком есть. Сейчас ГТС способна прокачивать до 140 млрд кубометров даже в этом состоянии. Модернизировав её, можно увеличить до проектных 170–175 млрд кубометров. В своё время, если совсем погрузиться в историю, планировали увеличивать пропускную способность до 200 млрд кубов.
Вопрос в том, будут ли стоять такие задачи, будут ли такие объёмы проходить по территории Украины. Имеет ли смысл вкладываться в её модернизацию.
Это та проблема, которая возникла после принятия закона о реформировании украинской ГТС, когда власти рассчитывали привлечь западных инвесторов. Но ничего из этого не вышло, потому что ни один здравомыслящий западный инвестор не зайдёт до тех пор, пока он не будет понимать, какие у Украины взаимоотношения с «Газпромом». Все ориентируются на экономику, а не на политику, и если будет понимание, что «Газпром» не намерен использовать украинскую ГТС, то вкладываться в неё никто не будет. Два года с момента принятия этого закона чётко показали, что очереди из инвесторов нет. Никаких подвижек нет, все крупные европейские компании, которые могли бы быть заинтересованы, не готовы работать без «Газпрома», потому что всё завязано на контракты, которые выстраивались десятилетиями, и в угоду сиюминутной политической конъюнктуре никто тратить деньги не будет. Нефтегазовая отрасль — сфера, где планирование идёт с горизонтом от 10 лет и дальше.
— Для иностранных инвесторов непривлекательной оказалась не только украинская ГТС, но и сланцевые месторождения страны, на которые ещё до госпереворота возлагались огромные надежды. Куда пропали сланцевые залежи и инвесторы?
— Там всё закончилось. Shell и Chevron собрались и ушли. Туда закладывались внутриполитические проблемы, проблемы коррупционного порядка и законодательного порядка, потому что регуляторная база менялась регулярно, а к этому западные инвесторы не привыкли.
Всё закончилось ещё и потому, что Shell не получила ожидаемых результатов в Польше, а горизонты очень похожие, то есть месторождения украинских сланцевых пород схожи с польскими.
Ну и как ещё один фактор стоит рассматривать падение цен на нефть. При сегодняшних ценах на нефть добыча газа там, где себестоимость тысячи кубов составит порядка 200 долларов, экономически перестаёт быть интересной. Мы по американскому рынку видим сворачивание буровых установок, то же самое и здесь.
В принципе, я ещё при прошлой «преступной» власти и при прежних ценах на нефть говорил, что сланцевый газ — возможная альтернатива, но лет через 7–10. Эти проекты не сегодняшнего времени. Как показало время, так и случилось. В нынешней экономической ситуации для Украины это не вариант.
