Легендарный директор Ростсельмаша: немецкими комбайнами не убрать наш хлеб

«Одно из самых ценных для меня воспоминаний: 1995 г., приехал на уборочную, вдруг ко мне подходит комбайнёр и говорит: «Спасибо хотел сказать за то, что комбайн сделали для человека, а не для быдла».

«Это про кондиционер. П­омню, как мне досталось за то, что мы его запланировали в кабине: мол, зачем это комбайнёрам, и так привыкли…» – рассказывает «АиФ» легендарный гендиректор Ростсельмаша Юрий Александрович П­есков.

Рабочие называли его «Батя», «Фантомас», «Генерал» за то, что мог решить все проблемы за минуты! При нём на производившем комбайны предприятии работали 150 тыс. человек (для сравнения: на ВАЗе трудилась 121 тыс. человек). В перестройку Пескова стали называть «красным директором» – и он, несмотря на все перемены, с­умел сохранить предприятие.

Брежнев не поверил

Юрий П­есков: Между прочим, на завод меня не хотели брать, была травма после неудачного прыжка с парашютом. Я стоял под окном отдела кадров и слышал, как про меня говорят: «Инвалид нам не нужен». А связей у меня не было никаких. Отец ушёл на фронт в первый же день войны, погиб. Мать – простая рабочая на радиаторном заводе. Я поступил туда же учеником токаря, учился, работал, спал меньше пяти часов.

Юлия Морозова, «АиФ на Дону»: Читала, что для своего времени начало выпуска комбайнов «Дон-1500» было примерно тем же, что сделали накануне войны конструкторы танка Т-34…

– Именно так это и было. Для того чтобы «Дон» сошёл с конвейеров, пришлось преодолеть массу трудностей бюро­кратических, производ­ственных. А сколько было скептиков… Знаменитый журналист Юрий Черниченко писал свои разгромные статьи «Комбайн косит и молотит...» о том, что новые машины тяжёлые, разрушающие почву, страшно дорогие, непосильные по цене колхозам. Известный конструктор Ханаан Изаксон сказал: «Жизни твоей не хватит, чтобы создать такой комбайн, о котором рассказываешь». И тем не менее в 1981 г. с завода выехали и своим ходом пошли в столицу два новых комбайна. Брежнев, когда их увидел, сказал: «Ёлки-палки, неужели это наши конструкторы смогли сотворить!» Задача тогда стояла такая – машина должна была убирать хлеб за 10 дней. Дело в том, что на 11-й идут биологические потери зерна, 7% урожая теряется. И мы с задачей создания такой машины справились.

– А сейчас как?

– Сейчас хлеб убирают примерно 30 дней. Чтобы изменить эту ситуацию, нужно производить для России 15 тыс. комбайнов в год, парк должен составить 250 тыс. машин. А на полях страны сегодня работают 100 тыс. машин, притом что половине из них уже 30–40 лет. Нужна серьёзная дотация, фермер не сможет купить сам дорогой комбайн, а значит, не сможет качественно убрать хлеб. Самое ценное, что есть у страны, – это земля. Животноводство почти умерло, а вместе с ним и понизился уровень гумуса в почве. Известно, что после войны содержание гумуса в земле было 7%, а теперь менее 2,8%. Раньше земля жила, работала, в ней шли все необходимые процессы. Сейчас почва мертва. Не всходят озимые в необходимом объёме, хлеб мы уже едим из муки ­4–­5-го класса. Пятый класс, кстати, использовали для выпечки хлеба в блокадном Л­енинграде. Что планируем дальше? Кормить всех привозным молоком и мясом? Надо менять отношения государства и крестьян, надо помнить, что без сельхозмашино­строения не будет развития. Немецкими комбайнами не убрать российский хлеб, так же как не накормить аргентинским мясом нашу страну.

Нам необходим закон о количестве поголовья скота на 1 тыс. га пашни. Сейчас собственники земли не желают заниматься животноводством и молоком! Это невыгодно. Так мы потеряли навоз, который делает почву живой.

Да на тебе пахать надо! Почему сельхозтехнику стало выгодно делать в России Подробнее

Лучший – Косыгин

– Что же, выхода нет?

– Есть! Начать использовать принцип искусственного почвообразования, все необходимые наработки для запуска этого процесса у наших учёных есть. Нужно вернуть прежний севооборот, а для этого нужны тракторы, которых у нас катастрофически мало. В 1990 г. в СССР выпустили 650 тыс. тракторов, а в прошлом году вместе с импортом мы вышли на цифру 12 тыс. машин. Это мизер для наших пашней площадью 120 млн! Надеемся, что ­правительство всё это учтёт и повернётся к сельскому хозяйству лицом. Россия имеет 8,3% мировых запасов плодородной земли. Мы ­должны сделать всё, чтобы наше, российское, сельское хозяйство достигло таких высоких результатов, которых нет ни в одной другой стране! Кроме того, идёт деградация села, оно умирает. Работы нет, жильё не строят, медицина – на нуле. Д­ети уезжают в город.

– Почему такое происходит? Вы были лично знакомы со многими советскими руководителями. Возможно, нынешние могли бы чему-то у них поучиться?

– Считаю одним из выдающихся деятелей советского времени председателя Совета министров Алексея Николаевича Косыгина. Я его однажды спросил: «Как вам удаётся сделать сбалансированный план пятилетки, притом что вокруг нестабильная ситуация?» Он ответил: «Выясняю у министра статистики, что у нас есть, чего нет, а чего не хватает. Он разрабатывает мероприятия, как выйти из этой ситуации, потом совещаюсь с техническим управлением, Минфином, Гос­банком. Всё досконально рассчитывается. После этого только принимается план пятилетки». И каждый министр – специалист в своей сфере! Н­икак иначе!

Очень тепло вспоминаю Б­ориса Николаевича Ельцина. Считаю его очень порядочным человеком. А подвело его окружение, предали, по сути. И главным запевалой среди предателей был Березовский. Как отношусь к Горбачёву? Сложно. Не мог хорошо управлять страной «лучший немец года». А ведь именно такое звание ему присвоили немцы в один из его визитов.

Любовь исчезает

– Вы считались человеком р­езким, способным говорить правду всем…

– Мне и попадало за это: три раза меня пытались исключить из партии. Но всего я всегда добивался. Работал на полную катушку. Спал 4 часа. Домой приезжал в час ночи, в 5.30 выезжал на завод. При таком режиме я провожал третью смену, встречался с первой, потом и со второй. Когда занимались выпуском «Дона», я приехал к В­асилию Фролову, зав­от­делом машиностроения ЦК КПСС, и говорю: «38 министерств задействовано в выпуске комбайна. На каждое я трачу много времени. Как бы сделать так, чтобы меня принимали сразу, не мурыжили в кабинетах». Фролов попросил меня сфотографироваться и размножил мои фото, по три на каждое из 38 ведомств: министру, секретарю и помощнику: «Вот у этого человека есть две минуты, чтобы задать вопрос, у вас – минута, чтобы решить его».

Спасти чернозём. Как вдохнуть вторую жизнь в российские пашни? Подробнее

– Знаю, что ушли вы с поста директора внезапно.

– В 1995 г. 30 декабря (мне тогда было 59 лет и 1 месяц) в присутствии 500 человек Черно­мырдин позволил себе выказаться в мой адрес: мол, как ты нам надоел. Я сказал: «Огромное спасибо за такую высокую оценку моего труда!» – и вышел. Уволился со всех постов. Что ж, я сделал для страны всё, что мог, а дальше я стал не нужен. Что теперь? Мой сад, розы. Умерли любимая жена и сын. Есть внуки, правнуки, навещают часто. Видите, во дворе дет­ская площадка. Но в душе я всё так же там, в цехах Ростсельмаша. Порой мне бывает очень тяжело… невыносимо. Но я не жалею ни о чём, ни об одном дне. Жаль только, что мы в последнее время потеряли любовь. Она исчезла из нашей жизни. Любить надо не только женщину, детей, Господа Бога. Любить надо себя – за то, что ты есть, за то, что работаешь на этом месте и приносишь пользу. А что сегодня происходит с некоторыми? Выдернуть у государства кусок пожирнее и сбежать за границу, где у тебя уже есть домик и дети образование получают. Это катастрофа!

Досье

• Юрий Александрович Песков.
• Родился 30 ноября 1936 г.
• В 1978–1996 гг. генеральный директор Ростсельмаша.
• Лауреат Государственной премии РФ в области науки и техники, кандидат технических наук, профессор, действительный член Российской инженерной академии. Обладатель 30 государственных наград.