Галина Артемьева. От перемены названий суть не изменится

У меня встречный вопрос. Да не покажется он кощунственным. Возьмем многогрешную девицу из квартала красных фонарей (пышно выражаясь) и в целях искоренения блуда издадим указ: отныне ее положено называть не так, как привыкли, а по-новому. Ну, например, барышня. Или — девственница. И обращаться к ней отныне должно будет только «госпожа девственница», Я думаю, это будет великолепный аттракцион в духе Рабле. Ну, что ж! Все, что народ веселит, уже хорошо.

Хочу я осмыслить суть происходящих перемен. Есть такая изумительная сказка Джанни Родари. Называется «Джельсомино в стране лжецов». Ах, как хорошо ее было читать в детстве! Там описывалось то, что не может быть никогда. И как спокойно было ребенку осознавать, что нет никакой страны лжецов. А если и есть, то далеко-далеко. Куда нам не надо. Так вот, кто не читал: в стране этой сыр положено было называть бумагой, молоко — чернилами и тому подобное.

Почему грядущее переименование заставило меня вспомнить эту милую сказку?

Ну, ясное же дело: сыр все равно останется сыром, даже если велят нам называть его бумагой. Ну, да. Будем в магазине говорить: взвесте полкило бумаги, Российской, и триста граммов - Костромской. Много ли это изменит?

Едем дальше. Допустим, за переименованием этим стоит мудрость, простым смертным недоступная. Допустим — а вдруг? — это возвращение к лексическим изыскам Российской империи, Но тогда уж давайте воспроизводить все точно, четко и с соблюдением исторический деталей. Пусть начальник городской полиции называется полицмейстер. Как говорится, — тоже красиво.

Ну, во всем какая-то зыбкая двойственность. Мы любим наших ветеранов. Ух, как любим. Но я почему-то радуюсь, что папа мой не дожил до грядущих усовершенствований. Как-то язык  у него, солдата Великой Отечественной, не повернулся бы говорить «господин полицейский» — почти «господин полицай» нашему участковому. Ну хотя бы из уважения к нашим старикам не внедрять эти новшества.

А если взглянуть в далекие дебри, на тысячи лет назад, стоит вспомнить слова царя Соломона: «Не передвигай межи, поставленной отцами твоими». Желание поменять слова — это желание отнять память. Это известная манипуляция. Назовем иначе — и все грехи останутся на том слове. И блудница указом превратится в целомудренную отроковицу, безгрешную и стыдливую. Думаете — получится?

Мы любим обращаться к опыту Запада. Что ж — попробуем обратиться. И — о чудо! В Германии, запятнавшей себя чудовищными военными преступлениями во время Второй Мировой войны, слова остаются на месте. Полиция — как полицией была, так и остается. И это не мешает полицейским быть вежливыми, блюсти закон, а не собственный шкурный интерес. Дать взятку полицейскому — да мыслимое ли это дело в США, Германии, Швейцарии? Пишу и улыбаюсь. Попробуйте, кто хочет гарантированно попасть в места не столь отдаленные. У нас же — на сегодняшний день — взятка является единственным способом в места не столь отдаленные не отправиться. Так, может, не в словах дело? А в их сути?

Что такое «полиция»? Это совокупность административных органов, располагающих вооруженными отрядами, задачей которых является поддержание порядка и защита существующего общественного и государственного строя, А если милиция-полиция будет пропитана преступным духом, защитник из нее никакой. Тут ни обществу, ни государству надеяться не на что. Может, раковому больному имеет смысл удалить опухоль? Или, думаете, ему поможет хороший визажист?

На переименование уйдут немалые средства. Не кажется ли вам, господа, что им нашлось бы лучшее применение?

Впрочем, нас ждет еще много-много перемен.

Читайте по теме:

• Иосиф Гольман: Нашей милиции необходим не только ребрединг
• Анна Берсенева: Побывав в милиции, мой друг подумал, что оказался в бандитском притоне
• Мария Метлицкая: В полицейском государстве функции цербера должна выполнять полиция, а не милиция