Дела московские
– Александр Григорьевич, отличается ли здоровье московских детей от здоровья юных россиян в целом?
– Есть пять показателей, по которым судят о здоровье детей: младенческая смертность, детская смертность, число острых заболеваний, число хронических заболеваний и количество детей-инвалидов. По всем показателям Москва находится в первой пятерке из 85 регионов России.
Младенческая смертность среди москвичей – менее 5 случаев на 1000 родившихся. Таких цифр в столице никогда не было.
В Москве была проделана большая работа и по лечению онкологических заболеваний. В Морозовской больнице – городском детском центре онкологии – выживаемость больных лейкозами 80%. Это уникальные показатели.
Острая и хроническая заболеваемости – тоже под контролем. У нас хронически больных детей в среднем меньше 15%. 85% – дети здоровые и дети групп риска.
– А какие хронические заболевания распространены среди юных москвичей?
– На 1-м месте – болезни органов дыхания. Это связано с загрязнением воздуха. В то время как в России на 1-м месте стоят болезни органов пищеварения. Москвичи лучше едят, здесь более высокий уровень жизни. В Москве желудочные болезни в структуре хронических заболеваний находятся на 4-м месте.
На 2-м месте среди хронических болезней – заболевания костно-мышечной системы: плоскостопие, нарушения осанки… К этим болезням есть предрасположенность от рождения. Но развиваются они из-за малой мышечной нагрузки. Дети должны двигаться, а они у нас все школьные годы сидят. От этого в России в 5 раз больше людей, страдающих плоскостопием и нарушениями осанки, чем в тех странах, где физическому развитию уделяется должное внимание. В США таких подростков – 5%, у нас – почти 25%!
Третья группа хронических заболеваний – болезни органов зрения. Считается, что в ухудшении зрения виноваты телевизор и компьютер. Мы нашли результаты исследования, которое проводилось в России в 1880-1890 гг. в гимназиях Харькова и Санкт-Петербурга. Оно показало, что на выходе из гимназии примерно 30% детей имели расстройства зрения. Из этого понятно, что компьютеры и телевизоры не ухудшили зрение сегодняшних детей. Но школьная близорукость может быть скорректирована специальными тренировками мышц глаза.
Результат улучшен в 10 раз
– Вы – главный детский гематолог страны. Я знаю, что в лечении болезней крови у детей есть большие достижения.
– Количество онкологических заболеваний у детей – 15 случаев на 100 тысяч. Это мировая статистика: 150 больных на миллион. Детей и подростков у нас около 30 миллионов, легко подсчитать, скольким требуется лечение.
С 90-х годов произошла революция в лечении онкологических заболеваний. До 90-го года выздоравливало 6,7% детей. А сейчас общий уровень выздоровления – 70%. Результат улучшен в 10 раз! Этот опыт был признан уникальным, дважды отмечался Министерством здравоохранения как самый лучший проект в стране в постсоветский период. Мы ликвидировали мнение о раке как о фатальном заболевании.
На сегодняшний день у нас в РФ около 3,5 тысячи коек для детей, страдающих болезнями крови и онкологическими заболеваниями. В поликлиниках введена должность врача гематолога-онколога. 300 таких врачей появилось в России. В пяти городах проводится трансплантация костного мозга детям, в том числе в многопрофильных детских больницах. В прошлом году было сделано 116 таких трансплантаций.
В последние 5 лет на территории России началось строительство специализированных онкологических центров. Первая такая клиника была построена в Екатеринбурге, на 72 койки. С полным блоком вспомогательных служб, со всеми лабораториями… Вторая клиника только что сдана в Оренбурге. Третья сдана год назад – в С.-Петербурге, на 82 койки. Строится детский гематологический центр в Калужской областной больнице, в Брянской областной больнице, есть план построить крупнейший центр в Краснодаре. В Москве, рядом с РДКБ, запланирован Федеральный научно-клинический центр для детей с гематологическими и онкологическими заболеваниями, с иммунным дефицитом. Там будет все – от специального лучевого центра до центра клеточных технологий, банка пуповинных клеток… Тогда всех больных раком детей можно будет обеспечить лечением и трансплантацией в РФ.
– Сейчас все дети получают бесплатное лечение?
– Практически все. Другое дело, что части детей мы не успеваем сделать трансплантацию костного мозга. Это очень дорогая операция. Она стоит от 50 до 100 тысяч долларов. В последние три года государство выделяет на эти операции деньги. В этом году на каждую – 750 тысяч рублей. Все, что сверху, приходится искать: у благотворительных организаций, родители собирают деньги у спонсоров. Лечение почти всегда обходится дороже выделенной суммы.
Стволовые клетки
– Не могу не спросить об использовании пуповинных стволовых клеток.
– Это совсем новый метод лечения. Мы обратились к Ю.М. Лужкову с просьбой помочь нам создать банк пуповинных стволовых клеток. Хранилище для 35 тысяч образцов. Сейчас в этом банке примерно 2,5 тысячи неперсонифицированных образцов. У роженицы просят разрешения использовать послед для медицинских целей. Кровь из последа собирают, из нее выделяют стволовые клетки, специальным образом замораживают, так что они могут храниться вечно. Клетки используются только для трансплантации нашим пациентам: больным с врожденным иммунодефицитом, с онкологией, с тяжелыми гематологическими заболеваниями.
Что дают такие операции? Во-первых, удешевляют лечение. Во-вто-рых, снижают частоту реакций отторжения. Стволовые клетки наивны, они подстраиваются под организм. И самое главное – доступность. Донор не нужен.
Идеальная модель
– Я знаю, в Москве появились детские клиники, которые предлагают собственный нетрадиционный подход к лечению детей.
– Я был идеологом такого подхода. Основная идея, которую мы заложили, – это не лечение уже заболевших детей, а обучение семьи, как вырастить ребенка здоровым.
По канонам педиатрии ребенок за первый год жизни должен быть осмотрен 32 раза восемью специалистами. Многие болезни можно предупредить, адаптация у маленьких детей уникальная. В таких клиниках специалисты смотрят ребенка 32 раза за первый год. Но врач у нас обслуживает 60-70 детей, в отличие от участкового педиатра, который обслуживает 800 детей.
В принципе такие клиники – идеальная модель, которую общество себе позволить пока не может, но некоторые родители уже могут оплатить. К этой модели надо стремиться.
– Дети меньше болеют при таком подходе?
– Это неправильный вопрос. Чем больше дети болеют, тем лучше. Это социальная адаптация. Если мне говорят, что ребенок не болел, у меня появляется волнение, как бы он не заболел тяжелым, часто неизлечимым заболеванием. А если родитель говорит, что его ребенок не вылезает из болячек, я счастлив. Дети должны перенести все положенные им заболевания.
– Как вы все успеваете? У вас столько должностей, вы еще и преподаете…
– Жадность, наверное. Мной движет интерес. Я из тех, кто охотится за знаниями.
