Об этом мы беседуем с заведующим кафедрой эндокринологии и диабетологии с курсом эндокринной хирургии Российской медицинской академии последипломного образования, доктором медицинских наук, профессором Александром Аметовым.
Незаразная эпидемия
«АиФ»: – Александр Сергеевич, почему мы болеем диабетом? Неправильно питаемся? Совершенно не заботимся о себе?
А.А.: – Отчасти и поэтому. В 1985–1986 гг. сахарный диабет был признан экспертами ВОЗ первой неинфекционной эпидемией. Когда в 1995 году во Всемирной организации здравоохранения был создан специальный отдел по борьбе с диабетом, оказалось, что количество больных во всем мире за 10 лет увеличилось в 2 раза.
Первая причина быстрого распространения болезни – генетическая. Вторая причина – ожирение.
Основу сахарного диабета может составлять персональный набор генов, который при определенных условиях вызывает развитие болезни. А провоцирующие факторы – это неправильное питание, ожирение, малоподвижный образ жизни, пожилой возраст. По мере старения организма ухудшается работа бета-клеток поджелудочной железы, которые вырабатывают инсулин. Есть бы все жители нашей планеты жили до 85 лет, процент больных сахарным диабетом второго типа мог бы достигнуть 20–23%.
«АиФ»: – А сейчас сколько?
А.А.: – Сейчас 5–6%.
В группе риска – каждый
«АиФ»: – Давайте напомним нашим читателям, чем диабет первого типа отличается от второго.
А.А.: – Сахарный диабет первого типа, как правило, развивается в детском возрасте. Генетическая предрасположенность для него является обязательным условием, но недостаточным. Должна присоединиться, допустим, вирусная инфекция. Во время эпидемий гриппа, свинки, кори… увеличивается заболеваемость сахарным диабетом первого типа. Хотя данных, что эти вирусы напрямую поражают бета-клетки поджелудочной железы, нет. Здесь вовлекаются другие механизмы, аутоиммунные, когда организм начинает вырабатывать антитела против собственных клеток. Вирусная инфекция, период полового созревания (установлена роль половых гормонов в этом процессе, допустим, их избыточная концентрация), стресс – все это может спровоцировать развитие болезни, если к ней есть генетическая предрасположенность.
«АиФ»: – Больных диабетом первого типа уже не вылечишь?
А.А.: – На сегодняшний день не вылечишь, но мы можем процессом управлять. Имитировать метаболизм глюкозы здорового человека с помощью инъекций инсулина. Вот современный подход к лечению.
«АиФ»: – А диабет второго типа?
А.А.: – Им, как правило, болеют взрослые люди. Болезнь развивается крайне медленно, в течение 15–20 лет. Человек может и не знать, что у него давно повышен сахар, он этого не чувствует. Обязательно надо после 40–45 лет проверять уровень глюкозы в крови.
«АиФ»: – Как часто?
– Хотя бы раз в год.
«АиФ»: – Врачи называют такие факторы риска развития диабета второго типа, как высококалорийная еда, возраст старше 50–60 лет, стресс, недосыпание, гипертония, избыточный вес, беременность… Получается, что заболеть может практически каждый?
А.А.: – Да. Риск увеличивается до шести раз, если в семье у кого-то из родственников был диабет. Ожирение первой степени увеличивает риск в 2 раза, второй степени – в 5 раз, третьей – в 10 раз. Китайцы провели такие исследования: кардинально изменяли образ жизни в группах риска. И получили данные, что заболеваемость можно реально снизить без единой таблетки. Но это должна быть государственная политика. Нельзя просто сказать: «Давайте будем все заниматься спортом». Надо создать условия: построить стадионы, бассейны… Это намного дороже, чем выписать таблетку.
Опыт других стран
А.А.: – Диабет может быть великолепной моделью того, как государство должно относиться к людям с хроническим неизлечимым заболеванием. А болезней, которые нуждаются в аналогичном подходе, больше ста двадцати.
В Европе есть опыт работы центров профилактики. К примеру, к такому центру в Швейцарии прикреплен миллион жителей. Центр обслуживают всего 22 человека. Из них четыре врача, остальные – средний или младший медицинский персонал. За год вперед человеку известно, когда он должен прийти на профилактическое обследование. У него проверят, есть ли нарушение обмена веществ, как работает сердечно-сосудистая система, женщин обязательно посмотрит гинеколог, мужчин – уролог… Данные обследования поместят на магнитную карту. И человек будет знать, что через год, например, 15 ноября в 9 утра, он должен будет прийти опять. Все параметры обследований сравниваются. Допустим, врач увидел, что нужны рекомендации по режиму питания. И пациенту их дадут. У кого-то выявят повышенное давление, и он тоже получит свои рекомендации. А тому, у кого установят диабет, назначат лечение и будут контролировать его результаты. Пациент пройдет обязательное обучение в школе, узнает, как ему жить с неизлечимым хроническим заболеванием. Полноценной и абсолютно свободной жизнью.
А у нас, если ты сам не пойдешь, не заплатишь деньги, не попросишь, никто твоим здоровьем интересоваться не будет. Тут должна быть государственная политика. И плюс – люди должны сами захотеть быть здоровыми.
Государственный подход
«АиФ»: –Диабет второго типа, когда уже поздно схватились, неизлечим?
А.А.: – Да. Но хроническим заболеванием можно управлять. И контролировать его основные параметры. Уровень глюкозы натощак и после еды… Я настаиваю, что раз в три месяца надо определять гликированный гемоглобин, показатель, который свидетельствует, добились мы цели при терапии или нет. К тому же это показатель, как работает наша система здравоохранения. Если у всех наших больных гликированный гемоглобин будет выше 7%, значит, все деньги, которые государство потратило на программу обеспечения больных диабетом бесплатными лекарствами, используются неэффективно.
«АиФ»: – Человек, которому постоянно нужны препараты, регулирующие углеводный обмен, получает их бесплатно?
А.А.: – У нас запутанная система льготников федерального и территориального значения. Одни будут получать, другие нет. Нигде в мире такого нет. Если ты заболел диабетом и являешься гражданином страны, то ты должен получить все, что тебе положено.
«АиФ»: – А сейчас эффективность совсем не отслеживается?
А.А.: – Выборочно. Но это не является законом, а должно быть закреплено законодательно. Если лечение неэффективно, мы должны пересмотреть программу, причем через 3–6 месяцев, не через 15 лет, когда уже появились осложнения и человеку ничем не поможешь.
«АиФ»: – Даже удивительно, что этим никто не занимается. Ведь последствия нелечения этой болезни государству тоже невыгодны.
А.А.: – Последствия – слепота, ампутация стоп. 45–50% всех нетравматических ампутаций нижних конечностей происходит из-за диабета. После ампутации больные живут очень непродолжительное время. Большая беда уже состоялась, болезнь будет прогрессировать.
Мы могли бы для начала взять какие-то регионы, запустить в них эту систему и в течение года посмотреть, как она работает. Составили бы регистр больных, чтобы управлять процессом. Потому что, если я не знаю, с каким типом диабета у меня пациенты, на каком они лечении, как я могу оценить эффективность государственных затрат и понять, что требуется, чтобы улучшить ситуацию?
«АиФ»: – Но такой подход должны разработать ученые вместе с чиновниками.
А.А.: – Правильно, должен быть государственный заказ. Если я буду знать, что у большинства моих пациентов гликированный гемоглобин снизился и стал на уровне тех целевых значений, которые приняты во всем мире, значит, программа по борьбе с диабетом имеет смысл. А если государство потратило деньги, а дальше его не интересует, что со всем этим произойдет, кроме популизма я тут ничего не вижу.
