Автор романа «Плохая мать», сборника рассказов «Домик на юге» Маша Трауб:
- У меня есть знакомый. Ему сорок пять. Он звонит и поздравляет со всеми праздниками – советскими, церковными, российскими.
– Как ты? – спрашиваю я.
Он мне рассказывает про одышку, про лишний вес, про угрозу диабета, про больное сердце, сосуды, головокружения и пятна перед глазами.
У него две жены – бывшая и настоящая. Он счастлив в настоящем браке, безумно любит дочь и сохранил хорошие отношения с бывшей женой, потому что есть сын. Так вот никому – ни нынешней жене, ни бывшей, никому он не рассказывает про свои «болячки». Про то, что ходил на обследование, про то, что боится сдавать анализы (для него спокойнее оставаться в неведении), про то, что забывает выпить таблетку, про то, что нужна диета.
– Почему?! – кричу я каждый раз.
Мама моего знакомого была художницей. Точнее, женой художника, которая решила, что тоже так может.
– Знаешь, когда я вырос и заново пересмотрел ее работы, я понял, что она бездарность, – однажды сказал он мне.
Этот сорокапятилетний мужчина, который давно похоронил маму, до сих пор помнит, как маленький лежал с температурой. Мама давала ему книжку, трогала лоб, говорила, что все пройдет, и уходила. За мальчиком присматривала соседка. Соседка втайне от мамы натирала ребенка нутряным жиром, делала медовые компрессы, обтирала водкой, чтобы сбить температуру. К возвращению матери мальчик уже не горел и пил из чашки бульон (сваренный соседкой).
– Ну вот, я же говорила, что все пройдет, – констатировала мама.
Мама верила в силу иммунитета. И в то, что если ребенок всем переболеет, то здоровее будет. Когда соседский мальчик заболел ветрянкой, мама моего знакомого отвела его в гости – чтобы заразился в детстве, а не потом. Так же она поступила, когда соседская девочка заболела краснухой. Мой знакомый переболел всеми известными мне детскими болезнями. И убежден, что многие его нынешние проблемы – родом из детства.
– Когда я говорил ей, что мне плохо и у меня болит, она отвечала, что я не знаю, что такое по-настоящему плохо и по-настоящему больно. Поэтому я молчал. И до сих пор молчу.
Он – сумасшедший папа. Обе его жены от этого страдают. Если у ребенка сопли – он поднимает на ноги пол-Москвы. Он ищет вакцины от всего на свете (достает, покупает, договаривается частным образом с врачами) и мечтает привить детей от всех болезней на земле (включая какую-нибудь тропическую язву). Он пичкает их витаминами и не верит в иммунитет, а верит в достижения медицины. А еще он панически боится умереть так, как умерла его мама – в одночасье. За неделю. И ничего не предвещало. И никто не был готов.
