.jpg)
На вопросы читателей отвечает семейный психолог Людмила Петрановская.
Жалко букашку!
Наблюдаю, как наш сын расправляется с жуками и бабочками. Меня пугает его жестокость. Что делать?
Иван, Суздаль
– Все зависит от того, какого возраста ваш ребенок. В три-четыре года это исследовательская деятельность, ребенок просто не понимает, чем отличается ситуация, когда он откручивает колесо у машинки, от ситуации, когда он отрывает крылышки у насекомого.
Часто такой интерес к гибели насекомого бывает у детей, когда они сталкиваются с идеей смерти, обычно это происходит в 4–5 лет. Они не могут осознать, что такое смерть, а осознавать непростые идеи детям свойственно в игре. Наступив на муравья, ребенок пытается понять, сможет ли после этого муравей встать и поползти, можно ли его «починить», оживет ли муравей, если над ним поплакать...
Тревогу стоит бить, когда ребенок 8–10 лет, во всех остальных отношениях разумный, обижает животных намеренно. За этим уже стоит какое-то неблагополучие, и надо выяснять, какое именно.
Поскольку я в основном работаю с приемными детьми и их родителями, я часто вижу, что дети через жестокие игры с домашними животными «отрабатывают» свой опыт перенесенного насилия, то есть ребенок, которого выбросили из семьи, выбрасывает в окно котенка, чтобы осознать то, что произошло с ним самим.
Справиться с настроением
Девочке три года, в целом она послушная, но в возбужденном состоянии (когда с чем-то не согласна, не хочет спать), бьет по лицу и маму, и папу, и бабушку. Доводы, что человеку больно, пока не воспринимает. Как реагировать?
Денис, Москва
– Так ребенок осваивает идею конфликта, столкновения интересов. Малыш в этом возрасте уже может объяснить, чего он хочет. Но когда он объясняет, а родители настаивают, чтобы он делал что-то другое, ситуация для ребенка становится непонятной. Он возмущается, брыкается, пинается, кидается игрушками…
Не надо этого пугаться, не забывайте, что ребенок еще мал. Но надо учить его сдерживать сильные чувства. Как? Так же, как мы учим его всему остальному, есть, например. Сначала сами кормим его с ложки, потом он начинает держаться за ложку вместе с нами, потом сам держит ложку. Точно так же постепенно надо его учить справляться с гневом.
Сгребаем ребенка в охапку, чтобы он не мог драться, обнимаем его, показывая, что мы его защищаем от его гнева. Он побрыкается, поплачет и успокоится, мы таким образом помогаем ему перевести гнев в слезы, в грусть по поводу того, что надо ложиться спать. После этого наступает расслабление.
Вы видели, как шестилетние дети пытаются успокоиться? Они сами себя обхватывают руками и так сидят. Воспроизводят движение родителя.
Когда малыш успокоился, важно установить с ним контакт. Проблемы начинаются, когда родитель после конфликта обижается на ребенка, отталкивает его от себя. Этого не должно быть. Ребенок не виноват, он просто маленький. Вы помогли ему справиться со своими чувствами, он побуянил, поплакал, расслабился, теперь покачайте его, поцелуйте. Главный вывод, который должен сделать малыш, что конфликт не разрушает отношения, можно поссориться, но продолжать друг друга любить и быть вместе.
Как помочь?
Сыну 13 лет, недавно мы переехали, и он пошел в новую школу. Весь этот год домой приходил с синяками, на мои вопросы отвечал, что случайно упал в зале на физкультуре, или еще что-нибудь в этом роде, но я понимаю, что это не так, что его бьют ребята. Как правильно действовать в такой ситуации, чтобы не навредить, а, наоборот, помочь сыну?
Александра Михайловна, Тверь
– Мне кажется, ему надо время от времени говорить: «Если ты почувствуешь, что не справляешься, дай знать, я помогу». Идти разбираться поверх его головы не стоит. Может быть только хуже. Если бы ребенку было лет 8, надо было бы сразу идти в школу, а если ему 13 лет и он не жалуется, не просит помощи, лучше не вмешиваться. Но постоянно давайте понять, что, если ему нужна ваша помощь, вы ему обязательно поможете.
Кто сильней?
Такое впечатление, что сейчас наблюдается всплеск агрессивности у детей. Это действительно так или об этой проблеме просто стали чаще писать?
Камила, Калининград
– В любой группе детей младшего школьного или младшего подросткового возраста идут выяснения, кто сильный, кто слабый, кто кого победит… Девочки обычно вербальным способом друг друга «опускают» – пользуются насмешками, издевками, мальчики – кулаками. Это не страшно до тех пор, пока система подвижна: сегодня кто-то тебя побил, завтра ты кого-то. Опасным это становится, когда в группе закрепляются устойчивые роли: появляется кто-то, кого бьют, и кто-то, кто является инициатором насилия. Если такая группа остается без присмотра взрослых, дети сами остановить насилие не могут. И ребенок, сам по себе абсолютно нормальный, попав в воронку мощной групповой динамики, начинает делать чудовищные по своей жестокости вещи. Обычно родители даже не могут поверить, что их ребенок способен на такое.
Дети младшего подросткового возраста нуждаются в руководстве взрослого. Он должен обладать харизмой, авторитетом, внутренней силой, недаром в архаичных обществах на роль наставников всегда выдвигались самые интересные, яркие люди. А сейчас у нас педагогическая сфера стала отстойником для тех, у кого больше ничего не получается. К счастью, еще есть тренеры, руководители кружков, учителя, которые обладают качествами наставника, но их все меньше. К сожалению, в школе сейчас остаются те, кто может существовать в ситуации подчинения, контроля, ситуации, когда от тебя ничего не зависит. А что такие люди могут дать детям? У них нет внутренней силы, чтобы подчинить и направить в хорошее русло поток детской агрессии.
Агрессия – это не всегда плохо, она позволяет бороться за жизнь, защищать потомство, свою территорию, преодолевать трудности, добиваться цели. Когда агрессия нормально функционирует, она работает как вода, которая крутит колеса жизни. На ней основаны конкуренция, желание успеха.
Нам кажется, что мы наблюдаем всплеск детской жестокости. На самом деле дети сейчас такие же, как и были. У них есть возрастная потребность в агрессии, и они ее реализуют. Нет взрослых лидеров, которые бы ее сдерживали.
