Детский онколог: для больного ребенка очередь - это смертный приговор

Чиновники предлагают запретить вывозить  пациентов  на лечение за границу, объясняя это тем, что все заболевания  можно вылечить в России. Что думают по этому поводу врачи – практики? Об этом – наш разговор с Маргаритой Белогуровой, ведущим детским онкологом, доктором медицинских наук, заведующей отделением детской онкологии ГБ № 31 ( Санкт-Петербург), заведующей кафедрой онкологии Санкт- Петербургского государственного педиатрического медицинского университета.

Отчаяние или надежда?

Лидия Юдина, «АиФ»: Маргарита Борисовна,  недавно была дана отмашка взять работу благотворительных фондов, отправляющих  тяжелых пациентов на лечение на рубеж « под контроль».   Мы знаем,   что обычно после такой  рекомендации, данной сверху,  благотворителям   «перекрывают  кислород».   Как это скажется на онкобольных детях  - ведь обычно  на лечение за рубеж отправляют именно их?

Маргарита Белогурова: Безусловно,  всем хочется, чтобы значительные суммы,  собранные на лечение этих детей,  расходовались разумно. Например, чтобы оплачивалось лечение,  которое невозможно   получить  в нашей стране.  Например, в России  нет ни одной установки протонного облучения  ( щадящей точечной   процедуры, при которой облучается только зона опухоли и  не затрагиваются прилегающие ткани, что  исключительно важно  для растущего организма. Когда у нас  появляется маленьких пациент,  нуждающийся в таком лечении, мы всегда обращаемся за помощью в благотворительные фонды.  Бывают случаи, когда ребенку только поставили диагноз и еще не начинали лечить,  а родители сразу начинают теребить благотворителей со словами  «здесь все плохо, врачи ни на что не способны, отправьте нас за границу». Это неправильно – ведь на деньги, собранные на  ребенка, который  требует обычного стандартного лечения, можно было помочь другому малышу,  реально нуждающемуся в лечении за границей.  Поэтому  мы считаем, что при благотворительных фондах обязательно должен быть консилиум экспертов.

С другой стороны,  часто возникает ситуация: благотворитель хочет  через фонд оплатить лечение  конкретного ребенка,  который тронул его сердце - зачем ему мешать?  Мы знаем случаи, когда наши врачи считали ребенка бесперспективным, а ему помогло экспериментальное лечение за границей.  

- Но  экспериментальное лечение часто называют « терапией  отчаяния»  с очень низким КПД…

-  Любое  новое лекарство, которое появляется на рынке,  сначала  назначают тяжелым больным,  которым не помогло стандартное лечение.  И мы знаем множество пациентов, которые выкарабкались  именно благодаря  нестандартному  лечению и немало  препаратов, которые из разряда экспериментальных перешли в  стандарты лечения. Кстати, на базе нашей клиники проходят клинические исследования  новых препаратов в рамках международных программ.  Называть это  экспериментами  можно с большой натяжкой, так как все эти препараты с  потенциально просчитанным эффектом.

- Чиновники ратуют за лечение в России еще и потому, что сегодня  все виды высотехнологической помощи можно получить на родине. 

-  Безусловно, практически все  современные технологии  лечения онкологических заболеваний  в нашей стране  освоены  и результаты этого лечения  сопоставимыми  с  лечением за границей.  Но нельзя забывать, что в России  есть только шесть центров в трех городах,  в которых осуществляется трансплантация костного мозга  ( в Москве, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге)  и  среднее время ожидания  лечения в них  - три -  четыре месяца.

Но дети не могут ждать. У  них, в отличие от взрослых,  рак развивается  стремительно и агрессивно.  У некоторых опухолей скорость удвоения опухолевой массы  -  одни сутки. Очередь для  детей со злокачественными опухолями  равносильна смертному приговору.

Поэтому абсолютно правы  родители,  которые в такой ситуации обращаются в благотворительные фонды. Если не  начать лечение сегодня, завтра  ребенка  уже будет не спасти.    

-  Благотворительные фонды обвиняют в жульничестве  и пособничестве рекрутам из зарубежных клиник…

- Мошенников везде хватает. Не  только пациентов, но и врачей забрасывают всевозможными предложениями, обещая … откат за каждого направленного к ним  пациента. Но врачей трудно ввести в заблуждение -   каждый  специалист знает,  какая западная клиника на чем специализируется и где самые лучшие  результаты  лечения.  Мы нередко напрямую  обращаемся в те клиники, где нашим пациентам действительно могут помочь.  Поэтому необходим  контакт между  врачами и благотворителями.

Сейчас или никогда?

- Как вы восприняли  закон об ограничении закупок  импортного оборудования?

Я не сомневаюсь  в возможностях нашей страны производить качественное оборудование. Другое дело, что такие законы должны приниматься, когда есть уверенность, что отечественные аналоги, доказавшие если не свои преимущества, то хотя бы эквивалентность зарубежным, существуют.  А пока отечественных томографов врачи не видели.  Другой вопрос- обслуживание этой техники.  Сегодня даже ЧП в космосе объясняются наличием  на орбите контрафактных деталей,  а если такие томографы будут  поставляться в больницы?  Через месяц медицина встанет.

Другой больной вопрос – лекарства. По существующему закону  стационары должны закупать препараты по минимальным ценам.  Поэтому  недобросовестные  производители идут на  лукавство  - они  создают непроверенные дженерики на основе  действующего вещества их оригинальных препаратов, выставляют цену на рубль дешевле   и радостно потирают руки, понимая, что их препарат мы просто обязаны закупить.

- Есть печальная статистика  –2/3 детской онкологии в России  диагностируется на поздних стадиях… 

- Самая высокая заболеваемость  онкологическими заболеваниями в детском возрасте   - у детей до года. Это мировая статистика. В нашей стране  - пик приходится на старшие возрастные группы, именно потому, что мы  «пропускаем»  грудничковые  опухоли и диагностируем только запущенный  процесс. Есть объективные причины  - у детей опухоли растут часто в местах, недоступных глазу ( живот, головной мозг) и долго не дают симптомов.  С учетом  этой особенности  была создана программа диспансеризации детей, но она не выполняется ни родителями ( которые считают, что раз жалоб нет, нечего хватать заразу по поликлиникам),  ни врачами  ( которые   либо из-за запарки, либо  из- за неграмотности забывают  измерить  ребенку объем головы или отправить его на плановое УЗИ. Хотя  грамотный врач, который  имеет современный аппарат и правильно ставит датчики, может обнаружить опухоль   в зародыше.

- Что должно насторожить  врачей и родителей? 

- Многие  надеются, что о наличии опухоли можно узнать по анализу крови. Это заблуждение  - даже при лейкозах анализ крови бывает чистым, как слеза. В первую очередь нужно обращать внимание на  состояние ребенка.  Насторожить должны немотивированная усталость, бледность, желание прилечь, рвота  по утрам. А если  уже  появились головные боли,  необъяснимые синяки, рвота фонтаном –  к врачу нужно бежать со всех ног. 

- Почему у детей,  не имеющих вредных привычек  и ведущих здоровый образ жизни,  возникает рак?  

-  В группе риска – дети с пороками развития и генетическими синдромами.  У детей  опухоли преимущественно  эмбриональной природы.  Если   при закладке  произошел какой-то сбой или ошибка ( порок сердца, неопущение яичка, удвоение почки … или ребенок – носитель патологического гена)    - за таким  ребенком нужно  пристально следить – вовремя проходить врачей – специалистов (  узкие специалисты знают ассоциативные связи  патологии и видов опухолей)  и  дважды в год делать УЗИ.  

- Много говорят о  связи возникновения рака и  регионов проживания… 

- Раковых регионов в России  нет.  Хотя и есть предположения   о наличии связей между радиоционным излучением и онкологией, после Чернобыля, например, ждали всплеска лейкемий ( как это было после ХИросимы). Но, к счастью,  этого не случилось. Мы получили  только резкое увеличение ( в 30 раз)  рака щитовидной железы ( крайне редкого у детей),  но в целом ситуация в проблемных областях гораздо спокойнее, чем ожидали онкологи.    

- С какой стороны  онкологи ждут прорыва в лечении  онкологии у детей? 

-  Прорыв уже произошел   в  90-х годах прошлого века, когда в Россию пришел метод интенсивного лечения детской онкологии, благодаря которому выживаемость пациентов в ведущих онкологических центрах  увеличилась  до 75- 80%, а при некоторых видах опухолей  - до 90% ( ранее выживали не более 30%, а при лейкозах – не более 10%).  Но в России такое лечение  доступно в единичных клиниках. Наша задача  -  сделать так, чтобы оно было  доступно повсеместно. Вот это и будет наш главный прорыв.