Несмотря на то, что с ноября 2013 года Украину лихорадит, Одессе до последних печальных событий удавалось каким-то непостижимым образом держать «позитивное лицо». Впрочем, она всегда это делала: этот очаровательный город умел нравиться, не прикладывая усилий.
Город всегда был многонациональным: русские, украинцы, греки, евреи, турки, что наглядно запечатлено в названиях улиц, слегка посмеивались друг над другом, подворовывали «у ненаших» на Привозе, но, в целом, с годами прочно склеились в мощный непробиваемый фронт под названием «одесситы». При одном только упоминании Одессы лица хмурых жителей более депрессивных городов стабильно расплывались в невольных улыбках. Так было очень-очень долго, пока 2 мая в Доме профсоюзов на Куликовом поле заживо не сгорели четыре десятка человек в результате провокации, авторов которой ищут до сих пор. Впрочем, прошло уже больше трёх недель, а результатов — ноль! «Всему миру решили показать, что одесситы — криминальщики и беспредельщики, а не торговцы и юмористы», — горько скажут мне чуть позже на Куликовом поле, но пока я иду на Дерибасовскую.
«Засели в дома, как в ульи, и жужжат там»
«Опознали по зубам и шрамам»
Первое, что поражает возле Дома профсоюзов с жутко выгоревшими окнами, в которых выставлены свечи и цветы, — огромное количество милиции. Под каждым кустом — по две, а то и по три спецмашины. «Где они были 2 мая, когда из людей шашлык сделали, где?» — сухонькая женщина лет 50-ти с гвоздиками хватает меня за руку. Выясняется, что это тётя 18-летнего Вадима Папуры, сгоревшего три недели назад.
«Я ж эту милицию всю издёргала, чтобы людей спасали, а они как будто глухонемые стояли, — объясняет она. — Звонили пожарным — у них связь заблокирована, как такое быть может? А Вадюша такой хороший мальчик был, на первом курсе политологического факультета в нашем университете учился. Не пил, не курил, астрономией увлекался и несправедливости терпеть не мог. Услышал, что евромайданщики здания собираются захватывать — сюда примчался. Тут их всех и заманили в этот крематорий...».
Слушать рассказы о погибших в страшную для Одессы майскую ночь спокойно невозможно, но нужно — ведь сюда пришли их родственники, чтобы о них рассказать. Лёша Балабан, умница, музыкант и предприниматель. Друзья называли его «Лёша-позитив». Михаил Щербинин, слесарь, прибежавший помочь другу-телеоператору и опознанный потом с большим трудом по зубам и послеоперационным шрамам...
Но особенно жутко от того, что одесситы, плача о погибших, всё равно шутят сквозь слёзы. Видимо, они так физиологически устроены. Получается, как будто столица юмора широко улыбается, вот только нескольких передних зубов в этой улыбке недостаёт...
Начальство разъехалось заранее
«В этой всей истории — рекордное количество тёмных пятен, — комментирует профессор, завкафедрой клинической психологии Одесского университета Борис Херсонский, — наши Майдан и Антимайдан спокойно существовали на довольно дальнем расстоянии друг от друга, одесситы всегда умели договариваться. Кто же мог предположить, что на Антимайдан натравят не только фанатов, это обычное хулиганьё, но и заранее завезённых в город активистов «Правого сектора»? Почему люди не разбежались, а кинулись в Дом профсоюзов, как в ловушку? Отчего тела находили в странных положениях — верхняя часть тела обожжена, а нижняя нетронута? Вместо того, чтобы бросить на расследование лучших экспертов, монтируются пропагандистские сюжеты и слухи, которые бросают в топку предвыборной кампании«.
Олег Зименко, активист объединения «куликовцев» «Народная альтернатива» продолжает: «Вот почему мы не собираемся участвовать ни в выборах президента Украины 25 мая, ни в мэрских».
«Ещё 40 дней с жутких смертей не прошло, а нас уже втягивают в грязные политигры. Если мы не придём на избирательные участки, журналисты всего мира увидят, какая тут фальшь кругом! Посмотрите, что творится. В сгоревшем Доме профсоюзов на следующий день после пожара переколотили все закопченные окна — чтобы следствию помешать. А мой брат говорит — он во властных структурах работает — что уже 1 мая в Одессе не было ни одного "вип-начальника", все заранее разъехались, чтобы с себя ответственность снять за спланированный кровавый произвол. Приходите вместо выборов к нам на митинг на Куликово поле», — говорит он.
Новый начальник областной милиции Иван Катеринчук, кстати, заявил «АиФ»: «Милиция 2 мая обязана была не допустить того, что случилось, силы и средства для этого были».
«Никому нельзя доверять! Мне — можно!»
Впрочем, позицию «неприхода» на выборные участки разделяют далеко не все одесситы. «Ну, не придём мы, кому от этого хуже, — говорит бизнесмен Сергей С., — всё равно ж такая система выборов сейчас, что массовость никому не нужна. А так хоть каких-то голосов менее противным людям добавим. Хотя выбирать сложно невероятно. Вы посмотрите на президентские предвыборные слоганы и обещания! "Никому нельзя доверять. Мне — можно!" Это ж Жванецкий какой-то. Вчера на дебатах должны были встретиться два лидера предвыборной гонки — Порошенко и Тимошенко. Так она пришла, а он прислал письмо с извинениями про встречу с "датским послом". Переключаю на следующий канал — а он, ну представьте, там сидит, в прямом эфире совершенно не послом, а с Вакарчуком! Но тут вот какой момент. Я очень надеюсь, что новый президент скинет киевскую хунту, которая все соки из страны высосала. Смерти, карательные операции, безденежье... Украина всегда была мирной страной, а тут нас как будто посадили в горящий вагон и столкнули вниз с горы. Мне эта нестабильность и непонятность надоела хуже вчерашнего судака. Может, если выберем президента по-человечески, а не "по-майдановски", к нам и Россия начнёт прислушиваться, и Европа, кому, кроме торговцев оружием, нужна незатухающая война?»
Как заявил «АиФ» Александр Черненко, глава правления Комитета избирателей Украины, всего на Украине будет работать на выборах 25 мая около 32 тысяч избирательных участков. Без видеокамер, составы комиссий тоже урежут — экономят на всём. Зато иностранных наблюдателей приедет больше, чем обычно — около двух тысяч. У читателей «АиФ» в Одессе будет свой индивидуальный наблюдатель.
P.S. На третий день пребывания в Одессе я обнаружила-таки Евромайдан возле памятника Дюку. Не удивительно, что отыскала его не сразу — под дождём вяло перетаптывалось с ноги на ногу 15–20 ребят, кутавшихся в жёлто-голубые флаги. Их выкрики образца «Одэса — для украинцив» спроса и понимания не имели. Причём не из-за идеологического подтекста, а потому, что большинство собравшихся вокруг людей просто не понимают украинского языка. Всё-таки, как ни крути, Одесса — русскоязычный город. И никто не говорит о её немедленном присоединение к России (сами одесситы в многочисленных разговорах смеялись: «Ой, не, мы такие безалаберные, шаромыжники, у нас бизнес весь такой, ну, своеобразный, а у вас там в России железная дисциплина. Давайте лучше, как там в фильме "Москва слезам не верит" дружить семьями, то есть домами...»).
