Он снялся в более чем двадцати фильмах. Самой счастливой оказалась первая роль. Именно та, которую он сам главной не считает. Хотя сразу после выхода на экраны фильма «Человек-амфибия» он проснулся знаменитым. Это удивительная, романтическая история любви земной девушки и «морского дьявола» — длинноволосого голубоглазого красавца Ихтиандра. С тех пор прошло много лет, и вот я снова беседую с Кореневым — голубоглазым, стройным, с легкой проседью в волосах...
— Владимир Борисович, как вы стали Ихтиандром?
— В общем-то, это банальная история. Я тогда учился в ГИТИСе, и на четвертом курсе мне предложили эту роль. И я до сих пор удивляюсь, почему на главные роли утвердили двух неизвестных актеров: меня и Настю Вертинскую, которая в то время еще училась в школе.
— Эта роль требовала спортивной подготовки. Вы, наверное, хорошо плавали?
— Плавал я как раз плохо, едва мог держаться на воде. Так что пока в Ленинграде снимали павильонные сцены, мы с Настей полгода учились плавать в бассейне Института физкультуры.
— Часто вспоминаете свой первый фильм?
— Нет, как раз очень редко. Но я очень благодарен этой роли, которая сделала меня суперпопулярным. Она позволила проскочить через нищету, которая неизбежна практически у всех молодых артистов. Удавалось мне тогда решать и массу различных бытовых проблем. Вообще, популярность — это очень приятная вещь, хотя она способна испортить человека, особенно когда ему всего двадцать лет.
— Поклонницы осаждали?
— Не то слово! Я получал письма мешками, в год примерно тысяч десять, все их прочитать было невозможно, поэтому я на эти письма и не отвечал.
— Но ведь было и исключение?
— Действительно, было. Я оставил себе одно письмо, в котором было написано: «Я знаю, что вы на письма не отвечаете, но мои письма прочтете обязательно. Я сфотографировалась голая, разрезала фотографию на десять частей, и в каждом письме буду присылать одну из этих частей». Вся моя семья с огромным интересом ожидала, когда можно будет увидеть полный портрет этой девушки. И ей единственной я ответил, что за ее изобретательность посылаю свою карточку с припиской: «Извини, что не голый».
— Скажите, неужели никто из поклонниц так и не смог тронуть ваше сердце?
— Так я к тому времени уже был женат. С Аллой Константиновной мы расписались на последнем курсе института. Я увидел ее у зеркала в холле и влюбился с первого взгляда. Но меня она подкупила не только внешностью. Провинциалка, сирота, которую воспитывала бабушка, Алла отличалась от всех моих московских знакомых девушек какой-то особой чистотой и надежностью.
— У вас театральная семья. Дочь играет с вами в одном театре. Это ваше влияние?
— Нет, думаю, что Ирина сама сделала этот выбор. Но она и не могла пойти никуда, кроме театра, так как росла за кулисами, дышала театральным воздухом. С четырех лет мы стали брать ее на гастроли. Плюс ко всему, наверное, сказались наши родительские гены. Я горжусь ею — она по-настоящему способный человек.
— Вернемся к вашей семье. Из вас вышел сумасшедший отец?
— И дед тоже. Я занимался с дочкой все свободное время, когда подросла, отводил в школу, встречал. Это мне доставляло огромное удовольствие. А у внука Егора просто голливудское обаяние, как же его не любить! Он у меня очень деятельный и очень похож на меня.
— Почему Коренева никогда не видно на тусовках?
— Вы, наверное, заметили, что на тусовках мелькают одни и те же лица? Если их посещать, то когда же работать? По-настоящему талантливых артистов вы на этих тусовках не увидите. Как не увидите там и талантливых драматургов, талантливых композиторов. Им некогда тусоваться — они занимаются делом. Я тоже очень занятой человек.
— Не мелькаете и на экране, что, «завязали» с кино?
— Видите ли, сейчас наступил такой момент, что не хочется сниматься только ради того, чтобы светиться на экране. Если меня пригласит в свою картину интересный режиссер и предложит хорошую роль, то я, конечно же, соглашусь. К сожалению, наш кинематограф переживает сейчас очень тяжелый период, вы же видите, что идет на наших экранах...
