50 лет назад на экраны вышел фильм «Совсем пропащий», снятый режиссером Георгием Данелией. В 1973 году в экранизации романа Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна» свою первую главную роль сыграл десятилетний Рома Мадянов.
Заслуженный артист России, четырежды лауреат премии «Ника» Роман Мадянов в беседе с aif.ru рассказал, какие советы получил от прославленного режиссера Данелии, и без обиняков назвал вещи своими именами, обсудив день сегодняшний.
«Ромка, не играй на публику!»
Ольга Шаблинская, aif.ru: — Роман, в десять лет вы оказались в окружении легенд советского кино. Понимали ли вы, будучи ребенком, масштаб этих личностей?
Роман Мадянов: — Я осознавал своими детскими мозгами, кто меня окружает. А если что и недопонимал, то отец, царствие небесное, мне рассказывал, объяснял. Но я понимал, что снимаюсь с дядей Женей, Евгением Павловичем Леоновым — человеком, которого я каждый день видел по несколько раз в телевизоре. Кикабидзе Вахтанг Константинович, Ирина Константиновна Скобцева. Суперартисты! С возрастом еще отчетливее начинаешь ощущать, с кем ты работал. В общем, я в хорошей компании вырос, где меня приучали не включать звезду, не выпячиваться, как гвоздь. Помню, я как-то выпендривался, а Георгий Николаевич Данелия сказал мне: «Ромка, не играй на публику, кончай». И все! И сейчас, я вам клянусь, если что-то такое происходит, вдруг раз — и вылезает червяк какого-то превосходства и тщеславия, я его сразу по головушке бам фразой Данелии — «Ромка, не играй на публику». И сразу начинаешь по-человечески общаться с людьми. Медные трубы — самые сложные. Почему они и стоят на последнем месте среди испытаний — огонь, вода и медные трубы... Медные трубы особенно тяжело проходят для тех, на кого успех падает после 40 лет. Мы примеры знаем. Это беда, когда крыша сносится, мозг уходит на второй план, вдруг звезданутость вылезает. Это кошмар.
— Что вам, мальчишке, запомнилось на тех съемках?
— Я оказался в сказке, попав в реквизиторский цех «Мосфильма» тех лет. Каждый квадратный сантиметр там прощупал. В мебельный цех меня запускали мосфильмовские бабушки, давние сотрудницы киностудии: «Ромик пришел, ну, пойдем, посмотрим». Ой, что это было — кайф! Диваны такие, эдакие. Никогда в жизни не забуду ломберный столик для преферанса XVII-XVIII века на тоненькой изящной ножке. С резьбой, с инкрустацией. Верх был с замочком и поворачивался, и открывался еще, будто лепесток. Флоп, флоп — защелкивал я, и передо мной стоял такой квадратик красоты. Получался приличный по размерам стол, покрытый зеленым английским сукном, с разметкой для преферанса. С чехольчиками, где заточенные мелки лежали и щеточки, чтобы стирать написанное мелом.
Кинематографическая жизнь тогда кипела, тогда порой три съемочных группы было на одно помещение. В столовую заходишь — то стрельцы строем выходят, то лягушки с кикиморами идут. Значит, где-то сказку снимают. А здесь снимают фильм про войну: массовка, дурдом! А когда я попал на Мосфильм в 1990-е, одно мог сказать: мама моя родная! Пока дошел до производственного корпуса, двух человек только встретил — уборщиц. Жизнь будто замерла на киностудии. Зашел потом в мебельный цех. Он тоже опустел. На каких дачах это оказалось — непонятно. Единственная ценность оставалась — кожаный черный диван сталинских времен. И все. А ведь какая коллекция была на Мосфильме! Реквизиторский цех — это просто был музей, потому что бабушки, москвички потомственные, отдавали свое фамильное серебро, подсвечники, посуду на Мосфильм — чтобы как-то перебиться, на хлебушек заработать. Кто-то из них был дворянских кровей. Слава Богу, сейчас Мосфильм снова взлетает. Есть и музей, и кинотехники, и реквизиторский цех, и машины. Все восстанавливается, фантастическая проделана работа при Шахназарове. Карен Георгиевич занимается и территорией, и стройкой новых павильонов. Мосфильм воспрял, сейчас это снова настоящая фабрика кино. В субботу-воскресенье водят экскурсии для школьников по всему Мосфильму. Просто молодцы. Помню, иду в съемочном костюме — навстречу школьники. Горящие глаза, шепчутся про меня: «Вот, идет, идет! Где он снимался? Да не помню! Но он много играет».
«Было больно и горько»
— В «Совсем пропащем» Вахтанг Кикабидзе исполнил Герцога, а озвучил грузинского актера Леонид Каневский. С распадом Советского Союза Кикабидзе начал критиковать Россию и все советское прошлое. Как вы это воспринимали?
— Было очень больно и горько. Не могу его ни судить, ни обвинять. У Вахтанга Константиновича, царствие ему небесное, была обида на что-то другое — не на русских, не на язык, не на народ, не на простых людей. Может быть, возраст сказался, пожилой ведь человек. Но это его выбор был — так поступить. К сожалению, еще и грузинские СМИ подогревали все это дело. Подзуживали, подзуживали, все время добавляли масла в огонь. Но мы не знаем первопричину — в чужую голову же не залезешь, не скажешь, где произошел этот слом у Кикабидзе, в каком моменте пошла обида, которая накапливалась, накапливалась и выросла в то, что он начал давать эти интервью... Ведь его так любили. Все, что было у него, он получил от Советского Союза. Колоссальная популярность, те же фильмы «Мимино» или «Не горюй», потрясающие работы Георгия Николаевича Данелии, ансамбль «Орэра», с которым он работал по всей огромной советской территории. В любом месте СССР его встречали с распростертыми объятиями. Гигантская страна, в которой все его обожали. И после этого вдруг посчитать, что ничего хорошего она тебе не дала. Да она тебе дала любовь сотен миллионов людей!
— Давайте теперь про день сегодняшний. Как себя ощущаете?
— Я с началом СВО внутренне изменился. И вижу по друзьям, что мы все немножечко стали пособраннее. Думаю, сейчас расставляются точки над «i». По моему мнению, всем просто надо заниматься своим делом — и все. Каждый на своем месте дело должен делать. Лишний раз не выпячиваться и не показывать, чего у тебя есть. Или же уезжай туда и там выпендривайся на своих тачках. А чего выпендриваться здесь? И стоишь ты, милый, замечательным образом в этой же пробке на своем «Бугатти» и «Ламборджини». Зачем вообще это делать? Это же пир во время чумы. Что ты здесь выкобениваешься своими стразами, своими авто, домами и квартирами? Сейчас очень-очень сложная ситуация. Поскромнее надо себя вести, не надо так отсвечивать. Это какой-то перекос. Я понимаю, что жизнь продолжается, здесь гражданские люди живут. Но все равно должно быть ощущение, что часть народа, грубо говоря, сейчас воюет. Сидят в окопах, идут в атаку. И каждую секунду их может ожидать либо ранение, либо смерть. 
— А к уехавшим артистам, которые хают свою Родину, как относитесь?
— Это предательство — взять и уехать. Ты предал могилы деда, бабушки, папы, мамы, которые вот здесь закопаны — на Ваганьковском, на Троекуровском или на простом русском кладбище. А ты просто взял — тьфу! — и плюнул на могилы. На могилы родных, друзей, знакомых. Куда плюнул-то? На собственную фамилию! Ведь деда твоего фамилия написана на этой могильной доске. А ты харкнул на нее. А что дальше-то? Как ты потом сюда вернешься? Вас уже здесь не простят никогда в жизни. Вя-вя, выступил ты на западном телевидении. Если бы дед, закопанный вот здесь, со всеми своими орденами, знал бы, что у него такой внук будет, он бы твоего отца удавил, чтобы только ты не родился. Это ужасно — отрываться от Родины. От родных своих. Этим людям, кто уехал, не позавидуешь. У них очень, к сожалению, печальное будущее. Оторвав от себя свою Родину, страну, им с этим теперь жить. И как жить они с этим будут, я не знаю. Но самое главное, повторю: они плюнули на могилы. А плевать на могилы нельзя.
