В разговорах о современном искусстве весьма часто приходится слышать стандартную фразу: «О! Полотна этого художника что-то совершенно сумасшедшее!» Впрочем, иной раз можно услышать и такое: «Этот? Да это не художник, а какой-то придурок! Идиот или шизофреник, кто его разберёт!» Объединяет эти высказывания только одно — за фигурой художника почему-то закреплён образ человека, не дружащего с головой.
Как правило, виной тому картины, которые могут показаться неподготовленному зрителю то ли «мазнёй умалишённого», то ли «слабоумным ёрничаньем», а в случае преклонения перед художником — «прорывом за пределы разума». Подобными эпитетами щедро награждали, например, таких признанных сегодня классиков, как Пабло Пикассо или Сальвадор Дали. Фокус, однако, в том, что и тот, и другой могли похвастаться завидным психическим здоровьем, уравновешенностью и выдержкой. А их «сумасшедшие» полотна и эскапады — не более чем хладнокровно спланированные акции с очевидно коммерческими или имиджевыми целями.
Настоящая душевная болезнь — опасная, мрачная, жуткая — крайне редко кричит о себе с полотен или рисунков. Исключение — разве что знаменитое полотно «Крик» Эдварда Мунка. Да и то с серьёзной оговоркой: художник, пройдя в 1908 г. полугодовой курс лечения в психиатрической клинике, вышел оттуда относительно здоровым человеком, поменял творческую манеру и благополучно дожил до почтенного возраста в 80 лет.
Но есть другие художники. Те, кто писал в подчёркнуто академической манере. За кем вряд ли заподозришь какие-то психические отклонения. Глядя на их картины, многие из которых известны людям чуть ли не со школьной скамьи, крайне редко задумываешься о том, что их автор мог быть самым настоящим сумасшедшим. По той простой причине, что эти работы — всеми признанная классика, а значит, и художники должны быть респектабельными уравновешенными господами. На самом деле — нет, не должны.
Михаил Тиханов. 1789–1862 гг.
Был он крепостным русского царедворца, шталмейстера князя Николая Голицына. Князь, будучи в свою очередь театралом и актёром-любителем, сумел разглядеть в крепостном мальчишке талант и в 1806 г. подал в Академию художеств прошение, которое было удовлетворено: «Мальчика его, Михайлу Тиханова семнадцатилетнего, принять в число пенсионеров Академии, с получением на содержание в год по триста рублей от Его Сиятельства».
Содержание «мальчик» получал не зря — дважды был удостоен Большой серебряной медали за рисунки с натуры, а в 1813 г. Тиханову присудили и золотую медаль за работу «Расстрел французами русских патриотов в Москве в 1812 г.» Кстати, это была чуть ли не первая картина на историческую тематику, созданная в стенах Академии. Однако же саму медальку ему не дали — «за неимением вольности».
Вольность он получил два года спустя, выйдя из Академии со званием художника и чином XIV класса, то есть уже превратившись в «ваше благородие».
А вот дальше началась совсем уже фантастика. Тиханова прикомандировывают к кругосветной экспедиции Василия Головнина, на шлюп «Камчатка»: «Сверх морских чиновников старанием г-на президента Академии художеств определён на шлюп молодой, но искусный живописец г-н Тиханов. Ибо много есть вещей в отдалённых частях света, которых образцов невозможно привезти и самое подробное описание коих не в состоянии сообщить об них надлежащего понятия; в таком случае одна живопись может несколько заменить сии недостатки».
Тиханов здесь не подкачал — его акварели, изображающие туземцев, природу и экзотические растения, приводили начальника экспедиции в восторг. Но спустя год, уже на Азорских островах, с перспективным живописцем что-то случилось: «Начал более обыкновенного предаваться задумчивости, потом через несколько дней впал в ипохондрию и, наконец, имел несчастье совсем лишиться ума». На берег сошёл совершенно больной человек, потерявший способность рисовать и писать, что ещё больше усилило его сумасшествие. В таком состоянии он проживёт ещё почти полвека — и только старания друзей более-менее скрасят его жизнь.
Александр Иванов. 1806–1858 гг.
Зато здесь двух мнений быть не может — автора картины «Явление Христа народу» знают, наверное, все. Равно как и то, что художник работал над этим полотном двадцать лет.
Правда, однако, в том, что в целом это эпохальное произведение было готово гораздо раньше, и последние годы Иванов занимался бесконечными правками мелких и мало что значащих деталей. При этом жил замкнуто и был мрачным, что давало прекрасную почву для пересудов на тему: «Уж не повредился ли живописец умом». Иногда, впрочем, повод для таких сплетен давал и сам художник. Александр Тургенев, посетивший его в Италии, позвал соотечественника пообедать. На что получил обескураживающий ответ: «Лицо Иванова приняло странное выражение, глаза его блуждали... "Нет-с, нет-с, — твердил он, всё более бледнея и теряясь. — Я не пойду; там меня отравят. Вы итальянцев ещё не знаете; это ужасный народ-с, и на это преловкие-с. Возьмет да из-за бортища фрака вот эдаким манером щепотку бросит... И никто не заметит! Да меня везде отравливали, куда я ни ездил!"»
Вскоре у него развилась настоящая паранойя — из-за боязни покушения на свою жизнь он перестал ходить к знакомым, брал воду только из публичных фонтанов, а питался исключительно хлебом и яйцами вкрутую, которые, как он считал, отравить невозможно. Немудрено, что такая диета привела к жестоким болям в желудке. Но эти боли только внушали ему уверенность, что кто-то всё же умудрился подсыпать ему яду.
Павел Федотов. 1815–1852 гг.
В результате травля привела к безденежью. В те времена художник жил с продажи литографических копий своих картин. Когда же Федотов обратился в Цензурный комитет с просьбой литографировать «Свежего кавалера», ответ был таким: «Чиновник российский не может быть пьяницей и жить так бедно. Пусть художник уберёт бутылки со стола и приберёт комнату».
На этой почве у него развился бред, он состарился не по годам, и в конце концов из полиции в Академию художеств пришло сообщение: «При полицейском участке содержится сумасшедший, который говорит, что он художник Федотов». Доживал свой короткий век Федотов в частной лечебнице психиатра Лейдесдорфа, который практиковал оригинальные методы лечения: «Его обливали ледяной водой, а потом пять человек жестоко били его в пять кнутов… Кругом на стенах, обтянутых клеёнкой, был виден след на высоте его виска — Федотов бился головой о стену».
«С чувством голого реализма». Почему Илья Репин стал легендой ещё при жизни 
Русский Рембрандт. Каким был художник Илья Репин 
Окно в Ватикан. Десятая часть сокровищ римских пап — в Москве 
«Жареные» шедевры. Скандальные полотна Третьяковской галереи 
С «видом на Кремль». История гениального, но невезучего художника Саврасова 
