Губенко снял фильмы, вошедшие в золотой фонд советского кинематографа: «Пришёл солдат с фронта», «Подранки», «Из жизни отдыхающих», «Запретная зона» и др. Успел побыть последним министром культуры СССР. В 1993-м, когда Театр на Таганке раздирали склоки, не побоялся принять удар и возглавил «Содружество актёров Таганки» — туда ушли те, кто не захотел мириться с курсом, который предложил труппе Юрий Любимов. Многие годы «АиФ» общался с Николаем Николаевичем, и сейчас мы вспоминаем слова Губенко, вспоминаем его самого.
«Это несчастные годы»
Мы с женой воспринимаем близко к сердцу всё, что происходит с друзьями и со страной после развала Советского Союза. Для нас это несчастные годы. Чувствуешь, что Родина ушла. Иногда кажется, будто ты в эмиграции. И главное, твои аргументы никто не хочет слышать. Нельзя так поступать с людьми, я имею в виду ветеранов, пенсионеров, которые обеспечили потенциал страны.
Я вырос в стране, гордившейся нравственными ориентирами отечественного кино: трудолюбие, знание, подвижничество, душевная красота, товарищество, братство, интернационализм. Советский кинематограф благодаря этим ориентирам был одним из лучших в мире.
Мне в своё время предлагали сыграть Чухрай, Смирнов, Рязанов, Кончаловский, Михалков... Роли — дай Бог каждому: Жуков, Сталин, король Лир. И деньги сулили большие. Я отказывал по двум причинам: или не хотел стыдиться того, что сыграю, — сценарная трактовка персонажа меня не устраивала. Или не хотел умереть, потому что предложенная роль требовала огромных усилий. Как, скажем, король Лир, которого мне предлагал сыграть Андрон Кончаловский. Как у режиссёра у меня есть замыслы, связанные с кино. Мечтаю пожить подольше, и тогда, может быть...
«Наша культура — объект войны»
Опыт последних десятилетий заставляет сделать тяжёлый вывод: разрушение русской культуры стало системным. Оно не сводится к частным утратам и повреждениям. Смысл его — развал мировоззренческой основы русского народа. Наша культура — объект войны. Вот и получается, что в юбилей А. С. Пушкина один студент на вопрос: «Что для вас значит Пушкин?» — ответил: «Он сегодня неактуален. На нём не заработаешь».
Я был инициатором ряда законопроектов, в частности, поправки в Кодекс РФ об административных правонарушениях, предложившей сквернословов и любителей жаргона наказывать штрафом или административным арестом на 15 суток. Я понимал, что законопроект будет встречен в штыки. Но мне хотелось привлечь внимание общества к очень важной проблеме — защите русского языка. Язык — одна из важнейших сил, соединяющих наш народ. Он задаёт общий набор понятий, которыми живёт и мыслит народ. Язык, если угодно, — это мировоззрение.
Главное, чего удалось добиться врагам русской культуры, — переманить часть художественной интеллигенции. Её соблазнили изменить идеалы, которые она несла людям в своих стихах, песнях, образах. Многие писатели предали своих героев.
«А дела нет!»
Два тоталитарнейших государства — США и Китайская Народная Республика — держатся исключительно на идеологии. Идеологии это совершенно разные, устремления у государств — противоположные, но они процветают, работоспособны и доминируют во всём мире. А мы разрушили идеологию, традиционную для русского народа. Ушли приоритеты, на которых базировалась наша нация: справедливость, сострадание, взаимопомощь, взаимовыручка. Именно это я считаю концом света. Люди разобщены, мы стали чужими друг другу. И до тех пор, пока идеология государства будет нацелена на разобщение страны, на разобщение каждого с каждым — по имущественному, национальному, по какому угодно признаку, — масштаб трагедии только будет усугубляться.
Деидеологизация, которую провозгласили в «новой» России, не просто ошибка, а страшный вирус, который погубил единство и солидарность нации. Политики могут говорить сколько угодно! И твердят прекрасные истины все эти годы после развала СССР. Но делать-то надо! А дела нет! Простите, но воры сидят в тюрьмах? Те, кто разбогател на бедняках, которые сейчас роются в мусорных баках? Всё законодательство подстроено под нуворишей и олигархат, а не под народ, который является носителем власти. Почему сегодня никто не говорит о том, что у нас огромное количество безработных с высшим образованием, с чудеснейшими головами, интеллектом?
У нас депутатский корпус идёт на поводу у сиюминутности, а не у долгосрочности. Долгосрочность — это повышение прожиточного минимума, это прирост и здоровье нации, это повышение качества работы социальных служб.
Знакомый пир их манит вновь —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!
Это Пушкин в том числе и для них написал.
«Нам и этого достаточно»
Мы с женой купили дачу в 1978 г. Нас обворовывали за это время 11 раз. Ворьё не знало, что грабить тут нечего. Мы хотели поставить сигнализацию, но в милиции сказали: «У нас бензина только на 5 выездов, а мы за ночь получаем 25 сигналов». Самая страшная потеря — украли военный китель отца-фронтовика с орденами. Мне до сих пор не по себе... Это не современная дача, как у нынешних звёзд или у нуворишей. Мы с женой исповедуем достаток. В смысле — нам и этого достаточно.
Вот вы говорите: у вас сложилось ощущение, что у Губенко огромная ностальгия по СССР? Именно так! Но дело не только в Советском Союзе. Дело в солидарности и объединении народа, всех трудовых ресурсов. Именно это нужно, чтобы выйти наконец из этого несчастья...
