Художник Илья Глазунов: «Я много раз был на краю жизни и смерти»

Материал обновлен 9 июля 2017 года

Известный художник скончался в возрасте 87 лет в Москве.

«Диссидент № 1»

Ольга Шаблинская, «АиФ. Здоровье»: Илья Сергеевич, вас называют художником, плывущим против течения. Насколько я понимаю, вы «плывёте против течения», даже если говорить о вашем образе жизни… Вы же никогда в жизни не употребляли алкоголь, правильно?

Илья Глазунов: Никогда. Почему – могу объяснить. Был 45‑й год, я сидел один в пустой ленинградской квартире на шестом этаже. Все мои родные умерли в блокаду. Я ломал иголки и вставлял их в граммофон: от моего дяди покойного, профессора консерватории, осталось много пластинок. И вдруг слышу крики какие-то с улицы, все что-то орут… Я вышел на улицу: «Что случилось-то?» – «Война окончилась!» И всем давали хлеба и граммов 200 красного вина… И вот я первый раз в жизни выпил. Я помню, как меня до утра потом воротило. С тех пор не могу запаха алкоголя даже выносить.

Я не понимаю тех, кто пытается решать проблемы с помощью алкоголя. Я против такого «решения». И в этом сопротивлении тоже проявляется душа воина. Я воин, нравится это кому-то или нет. Хоть при этом я всегда ощущаю своё одиночество. Но преодоление и творчество, искусство делают меня счастливым.

– Нынче вам легче живётся, чем в советское время, когда вас запрещали?

– Мне всегда жилось одинаково нелегко. Моя первая выставка состоялась, когда я ещё был студентом Ленинградского института им. Репина. После моей выставки в 1957 году в ЦДРИ западные газеты писали, что она была подобна разорвавшейся бомбе, нанёсшей удар по идеологии социалистического реализма. Это было во времена лживой хрущёвской оттепели. Глазунов стал именоваться «диссидентом № 1».

В советское время я был гоним как враг соцреализма, а ныне я гоним как художник, потому что не могу признать искусством ни «Чёрный квадрат» Малевича, ни перевёрнутый унитаз с приклеенной пачкой «Мальборо», выдаваемый за «современное» и «актуальное искусство». А я думаю, как и миллионы людей, что искусство должно быть понятно и любимо народом. А народ – это мы с вами.

Илья Глазунов: «Цензура необходима!»

Читать интервью

Источник силы

– В одном из интервью вы рассказывали, что в вашей судьбе были моменты, когда вы были на волосок от смерти…

– Да, много раз я был в прямом смысле на краю жизни и смерти, начиная от ленинградской блокады, кончая Вьетнамом. Там есть залив Халонг (залив Затонувшего Дракона) – у него берега такие, как дракон утонул. Мы приехали во Вьетнам с Сергеем Высоцким – журналистом из «Комсомольской правды». Он писал, а я рисовал. Помню домик, в котором мы жили. Это была гостиничка маленькая, чистенькая. А перед гостиницей – клумба. Вдруг меня Серёжа утром будит, говорит: «Смотри, смотри, чудо, что мы живы…» Оказалось, что это не клумба зелёная перед гостиницей, а дырка в земле с грязной жижей внутри. И вот оттуда, из этой трясины, вытаскивают длинную, как сигара, бомбу. Эта бомба ушла в эту жижу и не взорвалась.

– В вашей жизни были сложнейшие периоды, трагедии. Что помогало вам не отчаиваться, что держало на плаву?

– Много раз в жизни я чувствовал отчаяние. Что помогало справляться? Очевидно, понимание того, что за отчаянием обычно следует полоса возрождения души и радость…

Конечно, помогает природа. Больше всего на свете я небо люблю. Небо, как сказал один русский художник, – жилище Бога, и бег облаков, насколько они разные бывают! Бывают былинные, бывают нежные, бывают трагические… И так же несказанно красивы русские реки, прежде всего Волга. Писатель Дюма написал: «Будучи в России, я стремился покло­ниться её великой реке Волге». Даже Дюма, француз, это признавал! У меня с Волгой очень много связано и с Плёсом. Левитана я очень люблю, люблю Васильева. А самый мой любимый пейзаж на свете – это «Грачи прилетели» Саврасова.

Для меня русская природа – это лик Родины. Русский пейзаж – это девственная, созданная Богом гармония мира, которая сочетается с творческим гением русского народа. Будь то деревня, город, архитектура, церкви, дворцы, храмы. В них живут душа народа и та радость бытия, которая позволяет всё преодолевать.

Продолжение следует

– Илья Сергеевич, ваши дети пошли по стопам отца?

– Чтобы быть художником, прежде всего нужно иметь талант. Тут воспитывай не воспитывай, если нет таланта – ничего не получится. Мой сын Иван – талантливый, прекрасный художник-иконописец, искусствовед, занимается Древней Византией и истоками славянского православного начала в искусстве.

И моя дочь Вера окончила нашу Академию живописи, ваяния и зодчества и тоже стала прекрасным художником. У меня шесть внуков.

– Я вас знаю многие годы. Ощущение, что время будто не властно над вами…

– Не знаю, сколько лет отпустит мне Господь, но чувствую я себя бодрее, чем некоторые первокурсники основанной мною Академии живописи, ваяния и зодчества. Сегодня я как никогда полон творческой энергии.