Сериал по роману о том, какие испытания пришлось пройти простой татарской девушке Зулейхе, попавшей сперва в жернова революции и раскулачивания, а потом — в лагеря, снимает для канала «Россия 1» режиссёр Егор Анашкин. В ролях: Сергей Маковецкий, Роман Мадянов, Роза Хайруллина и Чулпан Хаматова.
Корреспондент «АиФ» побывал на съёмочной площадке и побеседовал с писательницей Гузелью Яхиной.
Такое горькое счастье
Игорь Карев, «АиФ»: — Гузель, в романе главная героиня, Зулейха, размышляет о том, пошла ли ей на пользу ссылка в Сибирь, но не отвечает на этот вопрос. А вы сами для себя как на него ответили?
Гузель Яхина: — Ответ зависит от определения слова «польза». Понятно, что раскулачивание было огромной трагедией, а для Зулейхи это стало ещё и сломом всей её привычной жизни. И я как автор позволила ей быть счастливой на поселении. Но в мемуарах о кулацкой ссылке такого личного счастья у поселенцев я практически не встречала. И тема «горького счастья» в романе — скорее не реальная, а мифологическая.
— Но, например, сын Зулейхи Юсуф вряд ли смог бы выучить французский язык или научиться рисовать, если бы его мать никуда не сослали и она продолжала бы жить в полном подчинении у мужа в татарской глуши.
— Конечно, Юсуф вырос совершенно другим человеком — не таким, каким бы он стал в татарской деревне. Такое случалось. Моя бабушка, на основе жизни которой я и писала книгу, была прообразом этого Юсуфа: в ссылке она выучила русский язык, получила прекрасное образование и потом всю жизнь работала учительницей. Её школьным учителем, кстати, был автор советского учебника математики — как и у Юсуфа в романе.
— Получается, что «Зулейха открывает глаза» — в каком-то смысле феминистический роман?
— Да, его так и называют, и я к этому отношусь спокойно. Мне хотелось написать роман не просто о татарской крестьянке, которую отправили в кулацкую ссылку в таком-то конкретном году, но и о Женщине с большой буквы — о женщине, которая преодолевает в себе языческое сознание, отрывается от собственного прошлого. Это книга об освобождении женщины, пусть не полном, но освобождении. О движении женщины из прошлого в настоящее. Ведь сначала Зулейха живёт в архаичном Средневековье, а потом перемещается в современность — то есть в 30-е гг. XX в. Зулейха живёт не для себя — сто лет назад люди вряд ли умели жить для себя. Моя героиня сначала живёт ради мужа, потом — ради сына. И лишь в самом конце, провожая уезжающего Юсуфа, обнаруживает, что ей становится не для кого жить. Я решила, что она будет жить для Игнатова, но специально оставила в финале многоточие, чтобы каждый читатель мог представить своё развитие их отношений.
Поставила точку
— Открытый финал часто подталкивает автора к продолжению.
— Продолжения не планирую, да и сиквел редко бывает лучше оригинала. Я хотела изначально добавить в книгу большой кусок про то, как Юсуф стариком возвращается в места своего детства и вспоминает тех, кто ему дорог. Но этот эпизод показался мне слишком мелодраматичным, в итоге я его вырезала.
— Положение женщин в татарских деревнях изменилось по сравнению с временами Зулейхи?
— Я городская девушка, выросла в самом центре Казани, но часто бывала в деревенском доме у бабушки и дедушки. Могу сказать, что у них никогда не было таких отношений, как у Зулейхи с мужем, я не наблюдала даже каких-то особых проявлений мужского шовинизма. Знаете, мне кажется, что жизнь мужчины и женщины в Казани мало отличается от жизни мужчины и женщины в любом другом большом городе. У многих, наверное, складывается стереотип о Татарстане как об оплоте традиционных ценностей, но это именно что стереотип. Переехав из Казани в Москву, я практически не почувствовала разницы. Так что такая жизнь, как у моей героини, — скорее дело прошлого.
