Работа хирургическая
Валентина Оберемко, «АиФ»: – Анатолий Алексеевич, сейчас некоторые главы регионов сами садятся за руль и объезжают проблемные точки. Как вам кажется, куда ещё их можно направить? Может, в школах им поработать, в больницах?
Анатолий Трушкин:– Мне кажется, им терпения не хватит всё объехать. Вот если бы царь-батюшка действительно сам поехал, сам увидел, тогда сам бы всё и исправил. Дело-то полезное. Но, конечно, должны у него быть доверенные люди, которые его не обманут, которые думают не только о наживе. Тогда что-то сдвинется с мёртвой точки. Но первый же жулик в приближённом кругу быстро всю работу свернёт насмарку. А направить доверенных лиц можно куда угодно, потому что везде можно найти то, что требует исправления.
Это работа хирургическая. Где-то что-то вскочило – нужно сразу взять скальпель и вырезать. Ведь эта зараза недобросовестности, халтуры повсюду. Её лечить нужно, но не вооружением, не техникой. Обороноспособность – это нужная штука, но пока нет нравственности на всех уровнях, ничто не спасёт, ничего мы не наладим. Ненравственный шеф – плохо, ненравственные замы – ещё хуже: какой шеф ни будь замечательный человек, они всё испортят.
Что делать? Как нравственность поднять? Бросать деньги на культуру, на педагогику, на медицину. В Советском Союзе так и делали, а не только военную мощь наращивали.
Я не говорю о том, что идеология советских времён была хороша, нет! Но были фильмы, насыщенные нравственной чистотой. Люди умирали за идею, за братство, а не за дозу или кучу денег. Это чисто психологический момент, но он срабатывал. За это молодёжь сегодняшняя, которая при советском строе даже близко не жила, очень любит старые картины и с удовольствием их смотрит. Они стремятся к нравственной чистоте, которая есть в этих фильмах. Поэтому многие молодые люди и не покупают уже телевизор. Ведь там что нам показывают? Бандит, проститутка, оборотень в погонах – вот основные герои современных сериалов.
– Нравственность воспитывается с малых лет, но сейчас даже в детском саду и школе самый главный вопрос на собрании – про деньги, а не про то, как дети учатся.
– А где можно взять хороших учителей и воспитателей? Только в педагогических вузах. Но тут тоже должен быть материальный стимул. Неужели вы думаете, что откуда-то явятся ангелы и, жертвуя собой, своим личным счастьем, начнут хорошо лечить вас за гроши? Личного счастья-то всем хочется, и любви, и чтобы супруга хорошо одевалась, чтобы дети были не обделены. Это нормальные желания нормальных людей. На государственном уровне воруют по одним причинам, а вот на уровне врачей, учителей и прочих граждан, получающих маленькие зарплаты, – ради личного счастья.
И тут уже становится непонятно, по каким мы принципам живём. По христианским? Нет. «Не воруй, не укради» не соблюдаем. По коммунистическим? Тоже нет. По демократическим? Да я тоже не сказал бы. По волчьим, может? Ведь у государственных деятелей, особенно у тех, кто близок к нефтяной трубе, оклады миллионные. А у других госдеятелей – врачи и учителя ими тоже являются – копеечные. Народ-то не дурак, народ всё видит. И не убедишь ты его никакими доводами, почему глава какой-нибудь корпорации проживает в месяц сумму, равную бюджету небольшой страны. Тут никакая пропаганда не поможет.
А люди пока молчат. Ждут, наверно, пока совсем все проворуются. Но есть опасения, что они посмотрят, например, на французов, которые за своих железнодорожников бастующих вступились – вышли вместе с ними заодно и шахтёры, и учителя. Хотя, казалось бы, какое их дело? А вот нет, обида людская на государство – это общее дело. Где наша хвалёная солидарность? Надо вместе возмущаться несправедливостью, а не только отделываться траурными шоу, когда уже что-то плохое произошло.
Зловонный юмор
– А как вам кажется, кто сегодня умеет лучше всех брать взятки?
– Берут все, кому дают. Был у нас проект какого-то закона, по которому чиновников хотели обязать отчитываться за покупки стоимостью свыше 10 тыс. долл. И тут Дума наша призадумалась, а потом предложила: «Давайте не с 10, а с 20 тысяч долларов». Я это так понял: средняя ставка по взятке – как раз около 10 тыс. долл., а вот 20 тыс. уже и не всем дадут. На Западе, к примеру, с чиновника уже спрашивают, если он купил себе дорогой костюм. А дорогой для них – это 1000 долл. У некоторых наших чиновников шнурки от ботинок столько стоят. Раз ты чиновник, ответь людям, где взял свой костюм и галстук. А у нас никто ни за что не отвечает.
Правда, непонятно, куда теперь можно пожаловаться на взяточника. В полицию? Ну он туда часть взятки занесёт. В суд? А там скажут: вставай в очередь, у нас миллион дел. Ну ты и пойдёшь потихоньку домой, чтобы не связываться. Да и не пойдёт бедняк у нас судиться с богатым, потому что его после суда и последнего лишат.
– Как показывают социсследования, меньше всего получают те, кто тяжелее всего работает – физически вкалывает с раннего утра до позднего вечера. А вот, к примеру, звезда «Дома-2» купила себе третью квартиру. Может, на ТВ-шоу всем податься, чтобы заработать?
– Ну проституцию давно пытались легализовать. Может, эта звезда, когда сдаст свои многочисленные квартиры, купит дом, и даст возможность снимать в нём комнату простым землекопам. Вообще, если звезда «Дома-2» скупает квартиры, а люди работящие не могут себе даже комнату снять, то, мне кажется, нужно призадуматься: что не так в нашем королевстве-то?
– А как вам кажется, современный юмор способствует росту негатива в нашем обществе?
– На всём сегодня пытаются заработать. Юмор – это тоже способ получить большие деньги. Нужно, чтобы смеялись. А смеяться ведь не будут, если ты затронешь больное, проблемное. Смеяться будут, если про детородные органы что-то сморозишь. Если намекнёшь, чтобы всем было стыдно, но понятно. Литературный юмор умер, ему на смену пришёл балаганный. Кормятся им многие. А ведь людям юмор нужен, как дыхание. Но он сейчас идёт такой зловонный, им отравиться можно.
Я тоже пишу тут своё, но мне говорят: «Давайте нам побольше бытового, муж – жена, кто-то приревновал, кто-то объелся, кто-то недоел».
Пишу что-то для себя, что-то для выступлений. Ведь, если не будешь писать, станешь старым и нищим. Если не пишется, если начинаю засыпать над рукописью, значит, надо её отложить, пойти посидеть перед форточкой и ложиться спать. Не писать не могу. Без труда – пустота кругом.
Александр Градский. У народа и власти - разные свадьбы 
Михаил Задорнов: «Я так счастлив, когда узнаю, что еще кто-то обанкротился» 
Сергей Гармаш: однажды жизнь у нас будет лучше, чем где бы то ни было 
