Александр Митта: «Вне Родины ты всё равно будешь чужим!»

«Прогнозировать будущее нашей страны просто нереально. Российская история всегда непредсказуема», — считает мэтр отечественного кино Александр Митта.

Воровать вагонами

Сергей Грачёв, «АиФ»: — Александр Наумович, знаю, сейчас вы работаете над фильмом «Шагал — Малевич» — о двух выдающихся художниках. Вы считаете, подобное кино может быть востребовано широким зрителем?

Александр Митта: Было бы наивно полагать, что история взаимоотношений художников-авангардистов может заинтересовать большое количество людей. Но я их очень люблю, и они — важнейшая часть истории искусства XX века. Увы, но с гениальными, одарёнными людьми у нас такое случается нередко. Малевич радикально повлиял на искусство во всём мире, создал направление, из которого родились сотни других. При этом в России его знают преимущественно по «Чёрному квадрату» и то воспринимают его скорее как анекдот.

— Будучи непонятыми, невостребованными в России, многие талантливые люди эмигрировали, как тот же Шагал, например. Вы много преподавали в Европе, жили какое-то время в Америке. У вас не возникало желания остаться там?

— Я всегда чётко понимал, что эмиграция в моём случае — это значит много потерять и очень мало получить взамен. Ты оказываешься в каком-то ущербном мире. Там нет твоих друзей, нет глубинного понимания того, о чём люди говорят и о чём молчат. Вне Родины ты всё равно будешь чужим, сколько бы лет там ни прожил.

— А как вы относитесь к тому, что лозунг «Пора валить!» вновь стал актуальным?

— Если люди готовы быть гастарбайтерами в чужой стране, если согласны на самую низко­квалифицированную работу — то ради бога. Не стоит тешить себя иллюзиями, что там мы кому-то нужны. Конечно, талантливый программист, балетный танцор или спортсмен будут востребованы в любой стране. Но это исключения.

— Но вы же понимаете, что люди не от хорошей жизни уезжают...

— Понимаю, конечно. Взять хотя бы тех, кто пытается заниматься в нашей стране малым и средним бизнесом. Люди, как путами, связаны беззаконием, бандитизмом, коррупцией. Естественно, в какой-то момент у них просто опускаются руки. У меня есть знакомые, которые, начав с нуля, сделали свой бизнес успешным вопреки всем обстоятельствам. Но в один прекрасный день их вызывает к себе губернатор и открытым текстом говорит: «Или отдавайте мне половину вашего бизнеса, или завтра его у вас не будет вообще». Ну как это?! И такое происходит повсемест­но. Мы живём в огромной, богатой стране, но заходишь в магазин и что видишь — едва ли не 90% всех продуктов импорт­ные. Даже картошка привозная! Такого в цивилизованном мире нет нигде! Немцы едят преимущественно немецкие продукты, французы — французские. А почему у нас по-другому?! Да потому, что нашим оказывается проще привезти, чем создать, вырастить что-то своё. Пока ты поднимешься, орава чиновников высосет из тебя все соки. А все эти разговоры про борьбу с коррупцией на высшем уровне — пустая болтовня. В конвертах и коробках никто уже никому деньги не носит. Система откатов отработана до автоматизма. Как от этого избавиться?! На глазах у всей страны министр, в ведомстве которого вскрылись миллиард­ные хищения, ведёт себя так, как будто ничего особенного не случилось. Но самое ужасное, что власть к нему как-то вполне по-доброму, лояльно относится. Глядя на всё это, другие чиновники думают: «Ну, всё в порядке, воровать можно. Только делать это надо не ящиками, а вагонами». Если вскрываются миллиардные хищения, то сколько же миллионных хищений, которых просто не заметили?!

Новые пути

— То есть страна катится в пропасть?

— Нет, как ни парадоксально это прозвучит в контексте всего вышесказанного, я живу с ощущением того, что всё становится как-то складнее, сытнее. Понимаете, я родился в 1933 году. В 1937 году, когда мне было четыре года, арестовали мою мать. Потом выяснилось, что она невиновна. Арестовали и расстреляли всех маминых братьев. Позже их тоже реабилитировали. Это происходило сплошь и рядом. Было очень страшно. Потом началась война — для народа время ещё более страшное. Когда умер Сталин и началась оттепель, стало как-то полегче, дальше ещё полегче. Ну а так сытно, как сегодня, страна не жила никогда. Вся проблема в том, что жизнь наша очень далека от стандартов западной жизни. Очень мы отстали.

— Правильно ли я понимаю, что, несмотря на все нынешние проблемы, вы верите, что завтра будет лучше, чем вчера?

— Хотелось бы верить, но развитие российской истории абсолютно непредсказуемо. Ещё в 1903 г. никто слыхом не слыхивал ни о каких коммунистах. И даже в 1913 г. их не было. Они были где-то там — за рубежом. И вдруг они появляются — грабят всех и убивают каждого, кто пытается им противостоять. Никто не предполагал, что случится Великая Отечественная война. Никто не думал, что апатия и бездей­ствие Горбачёва окажутся лучшей стратегией на пути вперёд. Да, огромное количест­во людей его винит в развале, но без этого развала Россия не вышла бы на новый путь. Так что повторюсь: прогнозировать будущее нашей страны просто нереально.

— Напоследок спрошу вас ещё о кино: много лет все ждали и надеялись, что именно кинемато­графисты покажут нам героя нового времени, что именно они найдут и сформулируют национальную идею и воспитают в зрителе патриотические чувства. Александр Наумович, стоит ли ещё всего этого ждать от кино?

— Я отвечу словами Путина: «Не дождётесь!» У кино сегодня скромное место, его функции съёжились — и это нормально. Каких-то радикальных открытий стоит ожидать скорее от сериалов. А кино превращается в аттракцион, цирк. Оно выполняет развлекательную функцию, и этого вполне достаточно. Развлекать — это хорошее занятие. Людям это нужно. Что меня действительно огорчает сегодня, так это то, что наше кино в своей массе носит абсолютно самодея­тельный характер. За это стыдно. Российское кино всегда как минимум отличалось профессионализмом. Сейчас уходит и это...