Сейчас он занят в более чем десяти спектаклях театра и при этом хорошо известен и поклонникам кинематографа. В его фильмографии более 40 картин и сериалов.
Кино или театр?
«AиФ. Здоровье»: - Валерий, где сложнее – в кино или на сцене?
В.Т.: - Чего сложнее?
«AиФ. Здоровье»: - Ну в кино можно самим не уметь танцевать, а ноги же и подставить можно...
В.Т.: - Ну и чего сложного-то? Пусть себе чужие ноги и танцуют! Зато ты там «плюнул» в вечность один раз и все. А в театре мы играем один спектакль по многу лет, и каждый раз все по-новому. Например, в спектакле «Осада» вообще нет текста никакого! Мы каждый раз говорим новый текст, несем новую отсебятину. Актеры сами должны каким-то образом все придумать. И перед каждым спектаклем мы договариваемся, о чем играем сегодня. Можем даже сцены местами поменять.
«AиФ. Здоровье»: - Минуточку! Что значит, нет текста? Как это, сцены местами поменять?
В.Т.: - Текста в пьесе Гришковца нет в принципе. Экземпляр пьесы примерно такой: выходят воины, уходят воины, выходит Икар, уходит Икар, ветеран начинает говорить. Есть некие ключевые слова, обозначены точки, к которым мы должны прийти. И есть некий набор заготовок, который мы используем. Это как джазовая импровизация.
«AиФ. Здоровье»: - Так в кино, значит, и впрямь проще! Там есть режиссер, который и на точку поставит, и слова подскажет!
В.Т.: - Не, все разное! Вот что сложнее: погружаться на 60 метров или прыгать с высоты 15 тысяч? И то, и то. Они одинаковы по экстремальности, но разные по технике. Чтобы тебя было видно из амфитеатра, нужно знать определенную технологию нахождения на сцене, чтобы тебя зритель видел и понимал, что происходит с твоим лицом. Но ее, эту технологию, применить, когда у тебя крупный план в кино, невозможно. Энергия должна по-другому распределяться.
«AиФ. Здоровье»: - Зато в кино можно полежать между дублями, отдохнуть…
В.Т.: - В театре тоже можно полежать между выходами. Пошел, полежал в гримерке между выходами на диванчике и обратно.
«AиФ. Здоровье»: - А если проспал или вообще забыл, что говорить…
В.Т.: - И что, весело, будешь внукам рассказывать! Я сегодня, например, пропустил один кусок. Но вы же, как зритель, не заметили?
Однажды Ирина Апексимова в спектакле «Горе от ума» забыла слова. Говорила, говорила, говорила, а потом раз и видно, что в глазах пустота… А пьеса-то в стихах, своими словами не перескажешь, так она просто произнесла нечто в рифму. И все! А зрители подумали, что что-то не расслышали.
«AиФ. Здоровье»: - Где актеру лучше твориться – в кино или в театре?
В.Т.: - Все зависит от того, какие отношения с режиссером. Если режиссер халтурит и ему не интересно то, что он делает, он не заражает работой – и тебе не интересно. Если тебе интересно, а режиссер халтурит, то ты на себе все провозишь и делаешь, что хочешь. Если тебе режиссер не позволяет делать то, что ты хочешь, то ты сопротивляешься. А бывает, у режиссера такая манера работы, что ему надо заставить, вынудить тебя, воздействовать на тебя как-то, даже унижая, чтобы выдавить из тебя нужные ему эмоции… Это может происходить как в театре, так и в кино.
И еще важно вот что. В кино ты играешь один раз и навсегда, и хочется, чтобы было хорошо. А в театре ты создаешь с партнерами каждый раз чуть другой, отчасти новый спектакль.
Назло кризисам
«AиФ. Здоровье»: - Вам 40 лет… Как выйти из пресловутого кризиса среднего возраста без потерь и максимально достойно?
В.Т.: - Все как-то выходят, жизнь-то идет. Если не спиваются, не скалываются и не убивают этим свою семью… Ведь если родители разводятся, их дети будут нормально жить? Не будут. Они будут болеть по этому поводу: мама с папой развелись! В любом возрасте это ненормально и страшно. Как смерть не есть нормальное состояние человека, так и развод не есть нормальное состояние семьи.
А кризис преодолевается временем. Его надо прожить и максимально достойно выйти. Как это сделать? Сложно сказать, ведь ориентиры у нас основательно сбиты и компасы никакие не работают, ни социальные, ни духовные. У нас нет авторитетов, и даже я себе не авторитет.
«AиФ. Здоровье»: - Но в нашем с вами поколении должно было что-то остаться. У нас же была пионерско-комсомольская закалка…
В.Т.: - Стержень-то был гнилой…
«AиФ. Здоровье»: - Тем не менее нам внушали, например, что людям надо помогать, уважать старость…
В.Т.: - Да, но, когда всего этого не стало, куда делись стержни и правила, законы?
«AиФ. Здоровье»: - Но мы же должны были запомнить это?
В.Т.: - Должны, и запомнили, наверно, но… если уничтожено огромное количество лучших мужчин и женщин, если после войны началось повальное пьянство, которого раньше не было, на что уповать?
Я был в пионерском лагере, в пионерской и комсомольской организации, я просился в Армению, в Спитак, когда там было землетрясение… Меня спросили, что я умею, я сказал, что ничего, и меня не взяли, сказали в райкоме: иди, мальчик, отсюда… А мне так хотелось помогать… Учили нас хорошему, но на деле было по-другому. Слова, слова, слова…
«AиФ. Здоровье»: - Человеку же закладывают образцы поведения не только общественные организации, но прежде всего и семья…
В.Т.: - А чем она жива, семья? Если семья была замечательная и хорошая и мама с папой заложили пример своим поведением: жили мирно и любили друг друга, учились прощать и прощали друг друга, воспитывали детей в любви, кротости и послушании, тогда и говорить не о чем.
Но таких очень мало. В основном у нас работающие мамочки, ребенок в детском саду, в школе. Кругом тетки, и откуда тогда взяться мужикам, которые могут нести ответственность за семью, которых женщины могут слушаться и за которыми они как за каменной стеной?
Не творческое это дело!
«AиФ. Здоровье»: - Частенько беседуя с артистами, я слышу что-то вроде того: не дело творческого человека о быте думать…
В.Т.: - Я бы тоже, наверно, хотел быть только творцом и не думать ни о чем земном. Но надо кота Семена кормить, надо убираться, по пробкам ездить, детей обеспечивать. Кстати, я неплохо готовлю. Бывшая жена научила, за что я ей очень благодарен.
«AиФ. Здоровье»: - Расскажите о своих домочадцах.
В.Т.: - Дочке Ане 22 года, она художник, закончила художественное училище и поступает в Глазуновку. Сыну Диме 20 лет, он учился в институте, но понял, что это не его, и сейчас ищет путь в жизни. И еще у меня есть говорящий кот.
«AиФ. Здоровье»: - Кот? Не попугай?
В.Т.: - Кот, кот. Норвежской горной породы. Семен мне про все рассказывает: как ему дома живется плохо одному, что ему попить хочется, что мне надо делать.
У него есть своя территория, которую он держит под чутким наблюдением и контролем. Он сообщает, где чего произошло, где птицы какие пролетели. Умный такой, смышленый, разве только посуду не моет. А изначально я, между прочим, вообще не предполагал, что кот будет жить со мной, и был против его появления, но сейчас он мой друг и собеседник.
