«АиФ»:– Чем интересным вы занимались во время полугодовой творческой паузы?
Х.: – Декрет – это полная занятость 24 часа в сутки, очень интересно. Очень прикольно. (Смеется). Может быть, мне даже удалось бы отдохнуть, если бы я не переезжала. Говорят же: один переезд равняется двум потопам. Я переехала, потому что мой муж раньше служил в Швейцарии, а теперь нас отправили в Австрию, соответственно, за это лето мы пережили переезд из Женевы в Вену. Нам пришлось месяц сидеть на чемоданах, мыкаться по съемным квартирам с двумя маленькими детьми. Так что я до сих пор переживают этот стресс.
«АиФ»:– В чем вас копирует старшая дочь Нина?
Х.: – Она повторяет мои словечки, поет, принимает аплодисменты и кланяется.
«АиФ»:– Кем бы вы хотели видеть своих детей в будущем?
Х.: – Дети чем захотят, тем и будут заниматься. В любом случае, я думаю, унылыми секретаршами они не станут. Я их везде беру с собой, кроме концертов, потому что на концерте очень громко и на концерте я работаю. Но недавно старшая дочь была со мной на фестивале циркового искусства. Нас пригласили Запашные, наши хорошие друзья, за что им еще раз огромное спасибо. Нам посчастливилось пройти за кулисы, и Нинка познакомилась с тиграми и львами, у нее был такой восторг. Сейчас мы начнем с ней ходить в театр Натальи Сац на спектакли для самых маленьких. И в Венской Опере есть детская программа. Я очень ждала, когда она уже дорастет до этого возраста, чтобы можно было ходить в театр. До определенного возраста Нина ездила со мной на гастроли, пока была совсем грудная и невозможно было ее оставить, и вот сейчас маленькая Уна ездит со мной. Так что я все время их таскаю за собой. Бедные дети. Я оба раза до восьмого месяца беременности выступала.
«АиФ»:– Вы нормально себя чувствовали?
Х.: – Во-первых, у меня генетика хорошая. У меня оба раза была маленькая прибавка веса и небольшой живот. Во-вторых, у меня хорошо поставлен голос и хорошо двигается диафрагма. В-третьих, моя прабабушка говорила: «Захочет, так на гору вскочет». Вот это, наверное, можно ко мне отнести. Если мне надо, то я делаю. Я знала, что мне надо работать, я работала.
«АиФ»:– Вы поете в «Мельнице», в Clann Lir, сольно, занимаетесь научной деятельностью, йогой, альпинизмом, у вас есть семья: муж и две дочери… Как удается все успевать? Каждый день расписан поминутно?
Х.: – Да, да, да. У меня, как у барона Мюнхгаузена, на девять утра запланирован подвиг. Я стараюсь по максимуму все планировать, чтобы не было никаких накладок. Так жить, как я, не надо. Это чревато гипертоническим кризом. Я так живу, потому что дурная такая. Я просто остановиться не могу.
«АиФ»:– Значит, вас нельзя увидеть на диване, лениво почитывающей книжечку?
Х.: – Меня можно увидеть на диване, лежащей с повышенным давлением, если я страшно переутомилась. Еще меня можно увидеть на массажном столе под руками остеопата. (Смеется).
«АиФ»:– Какие языки вы знаете, и какие еще хотели бы выучить?
Х.: – Я знаю английский, французский, ирландский, датский языки и с разной степенью «гадости» исландский, немецкий, испанский. О древних языках я сейчас не говорю, потому что владение древними языками – это навыки чтения и понимания текста. Из древних знаю латынь, греческий, санскрит, немного готский, древнеанглийский, древнеирландский, древнеславянский. Я должна сказать, что уже давно ничего не учила, хотя сейчас в данный момент мне придется немного подмести веничком свой немецкий, поскольку мы переехали в Вену, и датский у меня сейчас находится в пассивном состоянии, но если нас снова зашлют в какие-то скандинавские страны, то он достаточно быстро придет в норму. Вообще мне бы очень хотелось выучить такие не рядовые языки, как грузинский и японский.
«АиФ»:– В вашем репертуаре есть немало песен-переводов, например, «Гимн деревьям» Киплинга, «Гретхен за прялкой» Гете, «Горец» Бернса. Что вы считаете главным в переводе стихотворений?
Х.: – Главным в переводе поэтического текста я считаю перевод смысла, настроения и ключевых образов. Для меня, например, абсолютный идеал – это перевод «Гамлета» Борисом Пастернаком. Мне кажется, что он сделан просто идеально, то есть начиная от каламбуров и кончая совершенно чудесным поэтическим текстом. Пастернаку, поскольку он сам был исключительно талантливый поэт, с одной стороны, а с другой стороны, очень хорошо знал всю атмосферу и семантику шекспировского стиха, удалось все это соединить и выдать текст, который не воспринимается русским ухом как нечто чуждое. Когда ты читаешь перевод и видишь работу переводчика, это значит, что перевод плох. Переводчик должен быть совершенно не заметен.
«АиФ»:– Расскажите, какой вы были в студенческие годы. Почему решили изучать кельтские языки?
Х.: – Вообще-то я собиралась поступать на биофак. Если бы я не рассорилась с биологичкой, которая была нашей классной руководительницей, то поступила бы, у меня была мечта стать палеозоологом. Не пойдя на биофак, я решила быть классической пианисткой, но тоже не стала этого делать, потому что поняла, что в мире классической музыки я рехнусь через некоторое время. Третья идея была заниматься языками, поскольку языки всегда у меня шли легко и непринужденно. В три года, насколько я помню, мне прочитали балладу «Вересковый мед», что произвело на меня глубочайшее впечатление, я решила заниматься кельтскими языками. Я была строгая студентка, не такая, которая с утреца, не снявши макияж после ночного клуба, приходит на пару. Я из тех студентов, которые встают в 6 утра, чтобы сделать домашнее задание. Я – ботаник.
«АиФ»:– У вас есть все, о чем мечтает и даже не смеет мечтать любая женщина. Есть ли какие-нибудь глобальные еще не осуществленные желания?
Х.: – Я очень хочу в Антарктиду. Это мечта моей жизни. Я думаю над этим, я имею это в виду и как только представиться возможность, я обязательно это осуществлю. Мне кажется, там безумно красиво, там свет такой сумасшедший! Эрнест Шеклтон, участник всех трех великих британских полярных экспедиций в Антарктиду, когда решил вернуться туда в четвертый раз и повторить свой переход через Южную Джорджию, позвал многих своих старых сослуживцев, причем все они уже были в возрасте. Когда они добрались, Шеклтон записал в дневнике: «Я снова в Антарктиде! Закат божественно прекрасен!». И этой же ночью он умер от разрыва сердца, очень тихо, и был похоронен там же в Южной Джорджии. Он так и не повторил свой переход, но умер счастливым человеком. Это достойный конец жизни достойного человека. Эти его слова меня просто до слез доводят! И там действительно божественно прекрасно! Моя бабушка была в Антарктиде в советской географической экспедиции, один из троюродных дедов моего мужа, ирландский офицер Том Крин участвовал вместе с Шеклтоном и капитаном Скоттом во всех трех экспедициях. Легендарный человек! Так что Антарктида очень манит.
Пожалуйста, авторизуйтесь, для того чтобы оставить комментарийВойти
Правила комментирования
Эти несложные правила помогут Вам получать удовольствие от общения на нашем сайте!
Для того, чтобы посещение нашего сайта и впредь оставалось для Вас приятным, просим неукоснительно соблюдать правила для комментариев:
Сообщение не должно содержать более 2500 знаков (с пробелами)
Языком общения на сайте АиФ является русский язык. В обсуждении Вы можете использовать другие языки, только если уверены, что читатели смогут Вас правильно понять.
Запрещаются спам, а также реклама любых товаров и услуг, иных ресурсов, СМИ или событий, не относящихся к контексту обсуждения статьи.
Не приветствуются сообщения, не относящиеся к содержанию статьи или к контексту обсуждения.
Давайте будем уважать друг друга и сайт, на который Вы и другие читатели приходят пообщаться и высказать свои мысли. Администрация сайта оставляет за собой право удалять комментарии или часть комментариев, если они не соответствуют данным требованиям.
Редакция оставляет за собой право публикации отдельных комментариев в бумажной версии издания или в виде отдельной статьи на сайте www.aif.ru.
Если у Вас есть вопрос или предложение, отправьте сообщение для администрации сайта.