Маньяки и убийцы, диджеи и продюсеры, неверные жены и гламурные пижоны, дачи на Рублевке и заброшенные АЗС, радиостудии и кладбищенские конторы, бейсбольные биты и шикарные авто – все смешалось в невероятной картине Романа Каримова «Вдребезги».
«АиФ»: – В фильме «Вдребезги» снимались как профессиональные актеры, так и абсолютные новички. Что стало причиной подобного выбора: нехватка средств или жажда эксперимента?
Р.К.: – Некоторые непрофессиональные актеры подходили на ту или иную роль лучше, чем профессиональные. А некоторая ограниченность в средствах в иных случаях отсекала жадных и охочих до денег профессионалов. Но не скажу, что деньги явились определяющим фактором. Главное было попасть в типаж. А непрофессиональных актеров гораздо больше, чем профессиональных, поэтому и шансов именно у этой категории людей было больше.
«АиФ»: – Вы сравниваете себя с Тарантино и Родригесом. Возможно, вы хотите сделать ремейк одного из их фильмов, переделать под российскую действительность?
Р.К.: – Нет, вряд ли. Мне нравится их стилистика, возможно, я и использую ее в картине «Вдребезги», но при этом я не делаю буквального цитирования. Мне не нравится передавать только лишь форму, мне интересно создавать что-то новое в плане содержания, поэтому я вряд ли когда-либо возьмусь за ремейк. Все мои истории - оригинальные, они рождаются в моей голове. Могу только взять из старого фильма тему или персонаж.
«АиФ»: – Ваши фильмы не назовешь мейнстримом. Вы действуете по принципу пан или пропал, расскажите каково это, плыть против течения и создавать не очередное продолжение советской комедии, а противоречивый и спорный фильм?
Р.К.: – Здесь нет ничего такого, что я впервые открыл. Я использую вещи, которые болтаются на поверхности, просто до сих пор никто не старался их свести вместе. Есть понятие «мейнстрим» и есть «артхаус», но они живут как-то сами по себе. Мне же казалось, что я – может, удачно, а может, и нет – старался сделать более-менее «недешевый» мейнстрим с артхаусным качеством: нормальной актерской игрой, обоснованными стилистическими приемами, необязательностью хэппи-энда. То есть я снимаю кино для максимально широкой аудитории, но при этом так, чтобы оно нравилось мне.
– «Вдребезги» затрагивает извечную тему добра и зла. Расскажите подробнее, почему их так тяжело иногда различить.
Р.К.: – Это интересный вопрос. На самом деле в сценарии концепция очень четко улавливалась: есть добрые люди, а есть злые. И в каждой из трех историй злые люди одерживали победу над добрыми, мы шли наперекор клише, где добро всегда побеждает. Но когда мы начали выстраивать персонажей, а на площадку пришли конкретные актеры, то нам не захотелось делать героев с табличками на груди – «плохой» или «хороший». Поэтому в фильме получились живые люди. Зато четкая концепция начала стираться, стало не до конца понятно, кто же из них хороший, а кто – плохой. Но это дает больше поводов для размышления...
– Совпадают ли ваш образ фильма и получившийся результат? Если бы вы имели неограниченный бюджет, что вы бы изменили?
Р.К.: – Мало бы что изменилось. Фильм мог бы стать более выхолощенным и точным. Возможно, мы провели бы некоторые досъемки. Но я бы не сказал, что фильм улучшился бы по содержанию. Каким мы его видели, таким он и получился. Вот по форме можно было бы его поглаже сделать. С другой стороны, мы же не бондарчуки, чтобы тратить кучу денег неизвестно на что. Приходится понимать, что есть 20 съемочных дней, небольшая сумма денег и нужно выдать результат. Естественно, когда есть много миллионов долларов и неограниченное время, любой дурак может сделать кино. А так есть некий стимул и ответственности больше.
Партии не спешат тратить много денег на агитацию 
«Невидимки» наступают. Куценко, Гусева и Мерзликин — о новой комедии 
Вера Глаголева: между фильмом и зрителем должен случиться энергообмен 
Александр Сокуров: «У тиранов нет «режиссёров». Кроме народа» 
