Попса неликвидна?
«АиФ»: — Дмитрий Александрович, я знал, что опера — сложнейший вид искусства, но никогда не думал, что настолько.
Д. Х.: — А что случилось?
«АиФ»: — Это ведь опера добавила вам седин?
Д. Х.: — Ах вот вы о чём! Когда был совсем молоденьким и с седой головой, меня спрашивали: «Что с вами случилось, почему вы поседели?» Я отвечал: «Знаете ли, плавал в океане и встретил акулу. Я её победил, но после этого поседел». Сейчас уже это не прокатывает. На самом деле во всём виноваты гены, батенька. Мать у меня очень рано поседела.
«АиФ»: — Почему большинство оперных артистов — толстые?
Д. Х.: — И что теперь нам делать?
«АиФ»: —
Д. Х.: — Вообще наш брат пошёл нынче спортивный. В последнее время появилось много хороших оперных певцов, которые занимаются собой и отлично выглядят. А раньше считалось, что чем больше жира, тем лучше голос. Но, мне кажется, это абсолютная ерунда. Оперный артист, как и любой другой, должен выглядеть безукоризненно. Он обязан нравиться публике. Оперное пение предполагает более тесный контакт с аудиторией — в отличие от эстрады, где артисты поют в микрофон. На эстраде с её большими залами, визуальными эффектами, микрофонами, усилителями, фонограммами зритель порой не может разглядеть артиста. Мы поём без усилителей, при помощи естественных вокальных ресурсов. Оперный артист берёт школой, традициями, заложенными ещё в
«АиФ»: — Почему мы получаем «Грэмми» в области симфонической музыки, а подобных завоеваний в популярных жанрах у нас нет?
Д. Х.: — Наша популярная музыка сугубо национальна. Мы же не поём
«АиФ»: — Ваш тандем с
Д. Х.: — Это интереснейший творческий эксперимент.
«АиФ»: — Я не могу себе представить вас танцующим, например, как наш президент Дмитрий Медведев, под песню группы «Комбинация» «Америкэн бой» на встрече с одноклассниками.
Д. Х.: — Я его поступок расцениваю как «хождение в народ». После каждого концерта я тоже общаюсь с поклонниками, но танцевать не хожу. Уже почти 10 лет не пью, и у меня «закрылись эти шлюзы». А раньше как было: выпил, покурил и пошёл дальше. Ну вы меня понимаете (смеётся). Сейчас я раб своей профессии, своего голоса.
«АиФ»: — А с чем связан отказ от алкоголя?
Д. Х.: — Я очень сильно пил, с длительными запоями, которые были связаны как с удачами, так и с неудачами. Будучи подростком, прошёл суровую школу
«Я русский и этим горжусь»
«АиФ»: — На вашем
Д. Х.: — Ну что вы! Наоборот, я особенно ценю отношение и любовь наших людей. Чем бы я ни занимался, что бы я ни делал ТАМ, предполагаю, что это видится и оценивается прежде всего здесь, в России. Я русский человек, чем очень горжусь. А сайт двуязычный, и поддерживается он силами моих американских партнёров, которые прежде всего отслеживают публикации в англоязычных СМИ.
«АиФ»: — Вы сказали, что гордитесь тем, что русский. А бывает ли вам стыдно за Россию?
Д. Х.: — Стыдно было раньше, в
«АиФ»: — Но, согласитесь, европейцы всё равно считают нас дикарями.
Д. Х.: — Действительно, в США или в Европе на Россию порой смотрят с иронией, свысока или же с опаской. Мне нравится, когда с опаской, а когда с иронией и свысока — я не люблю. Готов за это морду бить в прямом и переносном смысле.
Конечно, у нас полно недостатков. К сожалению, мы движемся назад к
«АиФ»: — Что конкретно вы защищаете?
Д. Х.: — Нашу великую культуру и великую Победу над гитлеризмом. Мы больше всех пострадали в этой войне. А, например, в США об этом совершенно ничего не знают. Американцам настолько запудрили мозги, что они уверены: именно они победили в Великой Отечественной войне. Я как могу разубеждаю и просвещаю этих людей. У меня была большая программа с военными песнями — с ней мы вместе с оркестром Константина Орбеляна и с хором Попова объехали США, побывали в Канаде, Мексике, Европе. И везде была одинаковая реакция — люди вставали и плакали. Потому что в этих песнях присутствует незримый код боли и правды.
