Во-первых, практически всегда трезв. Во-вторых, снялся сразу в двух фильмах, которые уже осенью выйдут в прокат, - «2-Асса-2» Сергея Соловьёва и «Европа - Азия» Ивана Дыховичного. Хотя сам же утверждал, что с российским кино лучше дела не иметь.
В кино попал по дружбе
- Сергей, что с вами такое случилось, что вы вдруг нарушили собственные принципы?
- К российскому кино я относился и отношусь точно так же, как к отечественным автомобилям: я понимаю, что машины у нас есть, но лучше на них всё-таки не ездить. А почему с кино связался… Потому что с Иваном Дыховичным я дружу очень давно и доверяю ему. Как и Сергею Александровичу Соловьёву. Так что в кино я попал по дружбе!
- Чего, на ваш взгляд, нашему кино не хватает, чтобы его начали воспринимать всерьёз не только в мире, но и в своей же собственной стране?
- Мне кажется, что кино наше во многом стало русскоязычным, перестав при этом быть русским. Раньше оно было советским, и тебе, когда ты его смотрел, было понятно, что оно советское. У него были свой стиль, свои мысли, своя идеология. А русского кино мы пока так и не нашли. Мы почему-то производим бесконечные ответы Голливуду. При том, что Голливуд вообще-то у нас ничего не спрашивает. Он стоит, повернувшись к нам задницей. А мы в эту задницу что-то орём, пытаясь ответить на незаданные вопросы.
Россий - много!
- Героиня Татьяны Лазаревой в «Европе - Азии» восклицает: «Как же можно жить, если ты всё время стоишь раскорячившись: одна нога на одном континенте, а другая - на другом?» Вы для себя как на этот вопрос ответите: мы всё-таки больше кто - европейцы или азиаты?
- Это такая нелинейная история. Мы то больше к Европе склоняемся, то к Азии. На данном этапе Азия, конечно же, захватывает всё. И Москва мне сейчас больше всего напоминает Бомбей, где на улицах одного квартала можно встретить и нищих, и шикарные автомобили.
Россия - она же всегда разная. И Россия Достоевского сильно отличается от России Лескова, хотя оба этих писателя жили в одно и то же время. Россий - много. Это особенно хорошо заметно изнутри. Поэтому попытка властей построить некий имидж России по определению обречена на провал. Нет имиджа у этой страны!
- А вам какая Россия ближе - Достоевского или Лескова?
- Мне, наверное, ближе Россия Пушкина. Такая, как в «Евгении Онегине». Хотя и её тоже нет, этой страны. Она безвозвратно потеряна, и мы её никогда не вернём.
- Как же вам тогда в принципе удаётся жить в государстве, которого нет?
- Ну недаром же группа, которой уже тоже нет, называлась именем города, которого нет, - я имею в виду «Ленинград». У меня, кстати, в паспорте до сих пор написано: «Место рождения - город Ленинград», хотя этого города нет ни на одной карте уже давно. Так мы и живём! И слово «абсурд» больше всего подходит к описанию нашей жизни.
Не рокер и не бунтарь
- «Кризис» - это слово сегодня лидер по частоте упоминания. Звучит оно в разных контекстах. В том числе и в положительном: мол, сейчас он, как отрезвляющий холодный душ, приведёт нас в чувство, покажет, как неправильно мы до этого жили. На ваш взгляд, это реально?
- Не думаю, что кризис на что-то повлияет. Ведь для того, чтобы строить дороги, нужны асфальт и рабочие руки. И вещи эти мало зависят от количества вращающихся в экономике денег. Сколько ты их ни напечатай, песок всё равно останется песком, битум - битумом, а уж рабочих рук в нашей стране так просто в избытке. Хотя нас пытаются уверить в обратном - что рабочих рук нет. А разговаривая о кризисе, все при этом ничего не делают и прекрасно себя чувствуют. Сегодня очень часто звучит эта уже затёртая и от этого переставшая быть смешной или грустной формула о том, что у нас две главные беды - дураки и дороги. Но почему-то никто и никогда за последние 20 лет не пытается вложить серьёзные деньги ни в образование, ни в строительство дорог.
- Вы остались одним из немногих рокеров, у которого нет виллы в Испании, собственного бизнеса, телепроекта или ещё какой-нибудь финансовой подпорки. Ваши коллеги по цеху давно сытно и спокойно живут, а вы всё бунтуете.
- Во-первых, я не бунтарь.Во-вторых, я не рокер. В-третьих, я очень хорошо отношусь к вилле в Испании. Теоретически. Потому что на практике у меня её нет. Так что против виллы в Испании я не протестую.
- Я не про Испанию говорю, а в целом про тот образ жизни, который сегодня ведут рок-музыканты.
- Я так не думаю. У меня вообще какой-то свой путь. И меня не смущает ни отсутствие дома в Европе, ни собственной телепрограммы. Потому что вилла в Испании не сделает меня другим человеком. И это самое главное. Ведь это же всё - вопрос вкуса. Предположим, мне нравится определённый сорт виски. И я буду пить именно его.
И выбор мой не зависит от количества денег у меня в кармане. Если вдруг денег у меня станет больше, я не перейду на более дорогой сорт. Мне как нравились штаны «Ливайс», так я их и ношу. И мне не важно, могу я себе позволить Версаче или не могу. Это не мой вопрос! Всё!
Досье
Сергей Шнуров родился в 1973 г. в Ленинграде. Учился в Ленинградском инженерно-строительном институте, реставрационном училище, в религиозно-философском институте. Работал грузчиком, столяром, сторожем детского сада. В 1991 г. создал свою первую музыкальную группу, в 1997 г. появляется группа «Ленинград», которую в конце 2008 г. сменила группа «Рубль». Не женат. Пока.
