Известный музыкант и провокатор Сергей Шнуров признаётся, что, несмотря на количество выпитого им в этом году, сделать он успел очень много. Не прекращая активной концертной деятельности, снялся в фильме «День выборов», выпустил новый альбом, записал в формате аудиокниги повесть Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки».
Разврат зарплат
— СПЕТЫЕ тобой строчки «Выборы, выборы — кандидаты п…оры!» ушли в народ и стали неофициальным лозунгом «несогласных» в прошедшей избирательной кампании. Чем продиктованы твой протест и принципиальный отказ от походов на избирательный участок?
— Я не верю в демократию, поэтому считаю выборы пустой тратой денег, времени и бумаги. В девяноста процентах случаев мнение большинства ошибочно. Вспомните Коперника, Галилея или Энштейна. Правы всегда единицы, и это касается не только науки. То, что Америка возвела демократию в культ, вовсе не говорит о том, что она у неё есть. Страна, в которой идея становится важнее жизни человека, называется тоталитарной, фашистской. Демократия возможна на уровне деревни, где все друг друга знают в лицо и в случае чего могут по этому лицу настучать без лишней демагогии.
Мне как истинному патриоту абсолютно по фигу, останется ли на третий срок Путин, встанет ли у руля Медведев или кто-то ещё. Я при любом развитии ситуации буду жить только в этой стране и все разговоры о том, что мы возвращаемся к тоталитарному прошлому и культу личности, считаю полной ерундой. С новыми средствами информации и коммуникации свободу слова уже никто не отменит и железный занавес не установит. Поездив по миру, я понял, что Россия далеко не самое плохое место на земле. Не надо тешить себя иллюзиями, что хорошо там, где нас нет.
— Повесть «Москва-Петушки», которую ты недавно озвучил, называют трактатом о массовом сознании в бессознательном состоянии. Со времён Ерофеева состояние общества как-то изменилось?
— Если раньше страна пребывала в алкогольной отключке, то сегодня основная часть общества загипнотизирована мамоном, то есть деньгами, погоней за благосостоянием. Появилось очень много вещей, которые уводят человека от духовной жизни. Не помню, кто сказал: «Ничто человека не развращает так, как маленькая, но стабильная зарплата». Вот это развращение мы сейчас и наблюдаем.
Парадоксально то, что, находясь в бессознательном состоянии, общество сегодня как никогда консолидировано. И у чиновника, и у сторожа, и у дворника сегодня общие цели — быстро что-нибудь спереть и забыть, где ты работал. Это классическая русская цель, но сейчас, на мой взгляд, она обострилась как никогда. Сегодня материальное состояние, глянцевый фасад преобладают над социальным статусом.
— Кстати, почему понятия «гламур», «глянец», которые стали проводниками массовой культуры, приобретают всё более негативную окраску? Ведь изначально эти слова являлись синонимами красивой жизни, успешности.
— Мне кажется, глянец — это такая красивая блестящая бумажка, которой в своё время прикрыли окружающее нас дерьмо. Сначала все любовались этой «нечеловеческой красотой», а сейчас начинают медленно понимать, что к чему. Понимать, что запах никуда не делся и суть вещей со времён Ерофеева ничуть не изменилась.
— А тебе не кажется, что со времён Ерофеева изменилось, по крайней мере, ещё и то, что культура, будь то литература или музыка, сильно утратила социальную составляющую?
— Насчёт литературы я не соглашусь. Те же Сорокин или Пелевин, будучи брен-довыми и модными писателями, абсолютно социальны в своём творчестве. Просто эта составляющая стала выражаться в другом, она видоизменилась. Социальность ради социальности, которая была в избытке в советское время, хуже, чем литературный онанизм Ксении Собчак. Я не понимаю, почему мы с ностальгией вспоминаем то, что в советские годы были самой читающей страной в мире! Да, может быть, были, но давайте вспомним, сколько всякой фигни мы тогда читали!
А что касается социальности в музыке, то очень даже хорошо, что эта составляющая из неё уходит. Раньше у нас ведь были не рок-музыканты, а какие-то поющие газеты. Названия песен типа «Твой папа фашист!» больше походили на заголовки в стенгазетах.
В очередь?
— Несколько лет назад в нашем интервью ты говорил, что молодёжь не видит никаких перспектив, поэтому пускается во все тяжкие. Ну а сейчас, по твоим наблюдениям, какие-то сдвиги наметились?
— Думаю, перспективы молодёжь наконец увидела. Сейчас молодые в своей массе хотят быть менеджерами и работать при этом в госкорпорации. Все понимают, что любой чиновник, получая официально 6–12 тысяч рублей, живёт совершенно на другие деньги. К сожалению, у нас нет и никогда не было института, который бы воспитывал честных людей. Может быть, когда-то таковым был Царскосельский лицей…
— А сегодня что могло бы стать таким институтом? Школа, телевидение?..
— Наверное, должен поменяться общий уклад жизни, а с ним и менталитет. Когда ты с детства видишь, как твой отец, например милиционер, живёт на «левые» доходы и при этом ещё делает регулярно заначку от матери, система двойных стандартов и двойной бухгалтерии становится твоей второй натурой.
— Как ты относишься к всевозможным табачно-алкоголь-ным запретам и ограничениям, которые периодически принимает правительство?
— Ну как я могу к ним относиться, если докатились до того, что у нас в Питере после 23.00 хрен водку купишь! Я думаю, такими маленькими запретами-укольчиками правительство просто напоминает народу о своём существовании. Мол: «Эй! Видите? Мы работаем!» Они не понимают, что хорошее правительство то, о существовании которого ты не помнишь и даже не знаешь, кто сейчас в стране президент. Хорошее правительство — это когда ты не натыкаешься в паспортном столе на озлобленную очередь, которая хором клянёт всех — от «Единой России» до коммунистов. У нас же до сих пор от тупой бюрократической системы с её очередями и классическими «у меня обед», «принесите справку, что взяли справку» можно сдохнуть.
— И напоследок, каким для тебя был уходящий год?
— Очень и очень насыщенным, несмотря на то что я много бухал… задумывается). А ещё в этом году понял, что реальную конкуренцию Путину могу составить только я! (Смеётся.)
