Хотя биография великого писателя и не представляет особенных тайн, однако свой внутренний мир, причины, побуждавшие гения к тем или иным действиям, он заботливо охранял не только от посторонних, но и от близких людей.
Таинственный Карла
Еще в лицее Николай Васильевич Гоголь получил прозвище Таинственный Карла – его однокашники щедро делились друг с другом личными переживаниями, с удовольствием рассказывали о любовных победах, высказывали порой весьма либеральные взгляды на власть, но никакой даже самый жаркий спор и пикантные подробности в разговоре не могли заставить Гоголя открыть свои мысли.
Впоследствии современники описывали лишь его внешность и манеры: «Он был небольшого роста и очень худощав; его узкая голова имела своеобразную форму – френолог бы сказал, что выдаются религиозность и упрямство. Светлые волосы висели прямыми прядями вокруг головы. Лоб его, как будто подавшийся назад, всего больше выступал над глазами, которые были длинноватые и зорко смотрели; нос сгорбленный, очень длинный и худой, а тонкие губы имели сатирическую улыбку. Гоголь был очень нервный, движения его были живые и угловатые, и он не сидел долго на одном месте: встанет, скажет что-нибудь, пройдется несколько раз по комнате и опять сядет». Но вряд ли кто-нибудь из современников рискнул бы сказать, что творилось в душе гения. Единственным человеком, которому удалось немного приоткрыть эту тайну, была женщина: Александра Осиповна Смирнова-Россет – друг, муза и возлюбленная писателя.
Неудачное сватовство
Незадолго до встречи с Александрой Осиповной Николаю Гоголю пришлось пережить неудачный роман с одной из самых знатных дам того времени – Анной Виельгорской. Гоголь познакомился с семьей Виельгорских в Петербурге и сразу же был весьма тепло принят в их доме. Особенно подружился Гоголь с младшей дочерью Виельгорских Анной Михайловной, прозванной в семье Нозинькой. Юная Нозинька, поблескивая белыми зубками и позвякивая длинными сережками, с удовольствием пересказывала Николаю Васильевичу светские сплетни (благо ее мать, близкая подруга императрицы, была в курсе всех придворных событий). Жизнерадостной прелестнице удалось задеть чувствительные струнки в сердце писателя, и, хотя Николай Васильевич никогда не делился с нею сокровенными мыслями, он настолько привязался к Анне, что рискнул сделать ей предложение.
Однако при всем своем либерализме и доброжелательности родители Нозиньки не могли согласиться на брак их дочери с «худородным малороссом», и Гоголь получил хоть и вежливый, но вполне решительный отказ. Насколько тяжело Гоголь переживал неудачную попытку жениться, неизвестно – никаких воспоминаний об этом не сохранилось. Известно лишь, что, получив отказ, писатель на некоторое время уехал в Рим. А по возвращении в Петербург ему суждено было встретить женщину, которая стала главной в его жизни.
Преданный обожатель
«Она была отлично сложена, но не с модной точки зрения (она не стягивалась, причесывалась почти всегда очень просто и ненавидела туалет, тряпки и драгоценные украшения), а с классической. У нее было сложение статуи: ноги, затылок, форма головы, руки, профиль, непринужденные движения, походка – все было классическое», «миловидная и изящная, грациозная и пикантная. Улыбаясь, ею восторгаются, улыбаясь, попадают под ее очарование. Ее ум все как бы шутит, но в высшей степени наблюдателен» – так современники описывали Александру Осиповну Россет (в замужестве Смирнову).
После окончания курса в Екатерининском институте 6 октября 1826 года Россет была принята фрейлиной ко двору. Александра Осиповна была красива, умна, образованна, отлично чувствовала себя при дворе с его постоянными интригами, была насмешлива и иногда злоязычна. Она быстро стала любимой фрейлиной императрицы Александры Федоровны, «блистая при дворе, она пользовалась расположением государя Николая I, а великий князь Михаил Павлович любил непринужденно беседовать с умной красавицей, забавлявшей его, большого любителя каламбуров, своей живою речью и блестками тонкого остроумия».
В числе ее поклонников были Пушкин, Вяземский, Жуковский, Лермонтов – литераторам нравились наблюдательность, остроумие, тонкий юмор и, конечно же, привлекательная внешность Александры Осиповны.
Познакомившись с Александрой Осиповной, Гоголь был очарован ею настолько, что тут же оказался среди свиты ее обожателей. Однако в отличие от большинства этих светских блестящих кавалеров Николай Васильевич не стремился сблизиться с Александрой Осиповной физически. То ли Гоголь понимал, что не выдержит соперничества с ее поклонниками, то ли неудачный роман с Анной Виельгорской оставил чувствительный след в его душе, но так или иначе их отношения с Александрой Россет были исключительно платоническими. Впрочем, однажды Александре Осиповне удалось раскрыть чувства писателя. «А вы, кажется, в меня влюблены!» – в ответ на это замечание Гоголь смутился и убежал.
Однако отсутствие физической близости не помешало писателю впустить Александру Осиповну в весьма узкий «круг посвященных» – людей, с которыми Николай Васильевич бывал откровенен. Их связывала многолетняя переписка – в письмах Гоголь делился с Александрой Осиповной своими мыслями о литературе, религии, светской и общественной жизни. Александра Смирнова-Россет была одной из немногих людей, которым Гоголь читал отрывки из незаконченных произведений, к чьему мнению он прислушивался. «Это перл всех русских женщин, каких мне случалось знать… Она являлась истинным утешителем, тогда как вряд ли чье-либо слово могло меня утешить, и, подобно двум близнецам-братьям, бывали сходны наши души между собою», – писал Гоголь об Александре Осиповне.
В 1832 году Александра Осиповна Россет вышла замуж за богатого предпринимателя Смирнова, который тоже был очарован красавицей-фрейлиной. С его стороны брак был заключен по любви, а вот Александра Осиповна ответных чувств к мужу никогда не питала – для нее этот союз был лишь способом добыть финансовую устойчивость для своего обедневшего семейства. Через несколько лет после заключения брака чета Смирновых переехала в Калугу – муж Александры Осиповны был назначен калужским губернатором. Гоголь частенько навещал свою возлюбленную – писатель жил во флигеле неподалеку от летнего дома Смирновых. При этом Николай Васильевич был по-настоящему воодушевлен новой ролью губернаторши, которую отныне играла Смирнова-Россет. Гоголь давал ей многочисленные и подробнейшие советы о том, как устроить жизнь в губернии, как заниматься благотворительностью и т. д.
Любовь и «Мертвые души»
Именно в Калуге Николай Васильевич начал работу над вторым томом «Мертвых душ», и именно там он прочитал несколько глав незаконченного романа (позже это событие назовут «калужскими чтениями»). Многие исследователи полагают, что сюжетом второго тома, равно как и его сожжением, Гоголь обязан Александре Осиповне. Во втором томе «Мертвых душ» Чичиков занимается подделкой завещания. Возможно, этот замысел был навеян делом калужского губернатора, подробности которого Гоголь узнал из писем Александры Смирновой.
В 1849 году в Калужской губернии шло следствие. Предводитель уездного дворянства Иван Ершов подал жалобу на калужского губернатора. Якобы под давлением Смирнова отец Ершова отписал свое имение незаконнорожденной дочери Софье, которая вышла замуж за родственника губернатора. В ходе ревизии выяснилось, что губернатор Калуги не имеет никакого отношения к написанному завещанию, однако от должности Смирнова все же отстранили. Александра Осиповна весьма переживала неприятности мужа и часто писала о них Гоголю.
Некоторые литературоведы полагают, что причиной сожжения рукописи второго тома «Мертвых душ» тоже было одно из писем Александры Осиповны. Смирнова-Россет рассказала Гоголю о том, что видела сон, в котором писатель сжигает свое произведение. Александра Осиповна назвала сон «преображением», однако Николай Васильевич понял это по-своему. «Появленье второго тома в том виде, в каком он был, произвело бы скорее вред, нежели пользу… Бывает время, когда нельзя иначе устремить общество или даже все поколение к прекрасному, пока не покажешь всю глубину его настоящей мерзости; бывает время, что даже вовсе не следует говорить о высоком и прекрасном, не показавши тут же ясно, как день, путей и дорог к нему для всякого», – писал Гоголь, после того как рукопись погибла в огне.
В последние годы жизни писателя Смирнова-Россет была особенно ему близка – именно она хлопотала о назначении ему пенсии, поддерживала во время болезни и депрессии.
