Новый сериал Валерия Тодоровского «Оттепель» зрителям понравится, а депутатам - нет. Слишком уж много в этом фильме курят и пьют, то есть делают то, что чиновники хотят запретить показывать в кино. Валерий Тодоровский: Я не искусствовед, но про подобные запреты в кино в других странах не слышал.
Есть законы, которые примерно одинаковы во всём мире, и касаются они порнографии, разжигания межнациональной и межрелигиозной розни и т. д. Про российские запретительные инициативы могу сказать одно: такая тенденция ни к чему хорошему не приведёт. Депутатам почему-то кажется, что если что-то перестать показывать на экране, то этого не будет и в жизни. Так не бывает, и мы это проходили совсем недавно! Вспомните Советский Союз: судя по картинке в телевизоре, всё у нас было прекрасно. Но на улице тем не менее пьяных хватало. У нас сегодня есть масса реальных проблем, которые надо решать, а не бороться с киноиллюзиями на экране!
Романтизация совка
Сергей Грачёв, «АиФ»: Валерий, фильмов и сериалов, отсылающих нас к советскому прошлому, сегодня выходит много. Порой создаётся ощущение, что это прошлое излишне романтизируют. Вам не кажется, что подобная практика чревата чем-то?
- Могу ответить за себя: я снимал не ретрофильм, не воспоминания про советское прошлое, а историю про поколение кинематографистов 60-х, которых я чуть-чуть застал. Это история расцвета: когда людям вдруг дали дышать - и они начали жить, творить, любить! И у меня есть некое ощущение того, что я, может быть, знаю и чувствую «шестидесятников» чуть лучше, чем многие другие, просто в силу того, что рос в этой среде.
Романтизирую ли я Советский Союз? Нет! Категорически нет! Я не любил Советский Союз, а точнее, даже не Союз как страну, а государственное устройство. И герои моего фильма его не любят. Если я что и романтизирую, то не совок, а людей: неидеальных, с вредными привычками, но при этом очень чистых и искренних. Мне кажется, этого нам так не хватает сегодня: мощных, ярких, пусть иногда наивных эмоций, чувств, целей! То поколение умело любить, дружить, предавать и мириться на все сто, с полной отдачей. Некоторые быстро сгорали. Но это была настоящая жизнь! Я бы многим пожелал прожить хотя бы неделю так, как жили эти люди.
- А можно провести хоть какие-то параллели между 60-ми годами ХХ века и временем, которое мы переживаем сегодня?
- Представьте: 1961 год - ещё каких-то три года назад человека могли посадить на 20 лет за одно только неосторожное слово. И вдруг стало можно говорить и остаться при этом на свободе! Более того, стали выпускать тех, кого посадили ранее! Можно вдруг стало критиковать с трибуны Хрущёва - и даже не угодить за это в тюрьму. Всё это воспринималось как невероятное достижение. Тот же Хрущёв наехал на поэта Андрея Вознесенского, а он продолжает не только стихи писать - его книги издаются! Чудо! Издаётся Солженицын, который до этого был уверен, что в Союзе его никогда не напечатают! Появляются первые честные книги о войне, в фильмах стали показывать реалии жизни… Всплеск творчества был необычайный! Я - про это! А вы мне про протесты, про бунт в Новочеркасске 1962 года пытаетесь напомнить! Конечно, и тогда всякое бывало - страна-то огромная…- Нет. Какие-то формальные пересечения есть, но воздух, состояние умов кардинально отличаются. И главное: всё-таки мы живём при капитализме. Как бы там ни закручивали гайки, какие бы законы ни принимались, но человек сегодня получил возможность не просто зарабатывать деньги, а строить свою личную историю. Важная штука: в 1961 году люди, о которых я рассказываю, за редким исключением, жили одинаково бедно, количество денег в карманах у всех было примерно одинаковое. Понимали ли они, что живут бедно? Нет! Они считали, что живут прекрасно!
Страха нет
- Теоретически возможно повторение феноменального взлёта культуры, который случился в 1960-х?
- Невозможно! Мы живём в другом мире, у нас есть Интернет, доллары, которые, правда, хотят запретить (смеётся). Такой наивной, чистой веры во всё хорошее (в свободу, в творческий полёт), которая тогда существовала как часть жизни, уже нет.
- Раз уж неоднократно в нашем разговоре прозвучало слово «свобода», скажите: вы чувствуете себя независимым как режиссёр и свободным как гражданин?
- Поскольку я занимаюсь крайне технологичным и дорогостоящим видом деятельности - кино, полной независимости тут быть не может. А как гражданин я себя чувствую вполне свободным. У меня нет страха. Могу сказать всё, что думаю, и знаю, что меня за это не посадят.
- Возможно, пока не посадят…
- Согласен. Но у меня нет ощущения, что мне нужно помалкивать. А вот если бы, не дай бог, страшно подумать, я был бы депутатом Госдумы, несвободным бы ощущал себя в полной мере. Мне кажется, наши депутаты - это люди, которые боятся быть самими собой, боятся быть честными, боятся говорить то, что думают на самом деле. Как ни смешно и парадоксально это прозвучит, но, будучи частью власти, больше всего они боятся... власти. Гениальный парадокс, но так оно и есть.
Валерий Тодоровский: «Мы все заврались!» 
Павел Лунгин: нам кажется, что все нас обижают. Пора изживать этот комплекс 
