В российский прокат выходит «Кино про Алексеева» режиссёра Михаила Сегала. Картина участвовала в основном конкурсе «Кинотавра» и заслужила противоречивые отзывы публики и критиков. Одни упрекали автора «Рассказов» в том, что он искусственно растянул короткометражку до размера полного метра, другие хвалили за красивое изображение советского прошлого. И те, и другие сходились в одном — не появлявшийся на киноэкране последние 10 лет Александр Збруев сыграл здесь одну из лучших своих ролей.
Ничем не примечательному одинокому пенсионеру (Збруев) приходит телеграмма, после прочтения которой он немедленно садится на электричку Тула – Москва, прихватив с собой выпрошенную у подростка-соседа гитару с портретом Курта Кобейна. Место назначения — радиостанция, где его уже за полночь встречают седовласая ведущая и молодой звукооператор. Впереди героев ждут полтора часа эфира, целиком посвящённого этому одинокому пенсионеру по фамилии Алексеев — в прошлом известному поэту и барду, на песнях которого выросло не одно поколение благодарных слушателей. Всё это зритель узнаёт со слов ведущей и поклонников, которые звонят и присылают в программу видеопослания. Остальную, большую часть экранного времени занимают флэшбеки с невероятно похожим на Збруева актёром Алексеем Капитоновым в роли молодого Алексеева — студента-инженера, бабника, доносчика и барда, спевшего, кажется, всего одну гениальную песню. Ответ на вопрос, чем заслужил этот, как становится понятно, весьма заурядный человек, прямого эфира, зрители получат в финале — в достаточной мере непредсказуемом и почти анекдотическом.
«Кино про Алексеева» снято в подкупающих ретро-декорациях, пожалуй, даже слишком выверенных и нацеленных на то, чтобы вызвать у аудитории постарше ностальгию, у зрителей помладше — любопытство. В одном из эпизодов выходит на сцену «Современника» молодой Олег Ефремов, в другом — Тарковский снимает своего «Андрея Рублёва» и по-домашнему пьёт чай с Анатолием Солоницыным, Юрий Гагарин тем временем едва заметно летит в космос. Все эти события национального масштаба становятся фоном — обаятельным, но наивным — для показанной урывками жизни Алексеева. Его почти ангельская, «шестидесятническая» внешность — Капитонов похож не только на молодого Збруева, но и на актёра Александра Яценко в «Оттепели» — обманчива. За ней скрывается в меру прагматичный и даже скучный персонаж, который заполняет внутреннюю пустоту подслушанной цитатой о любви и очаровывает ей, а также однажды сработавшим хитрым жестом каждую встречную девушку. Эти действия повторяются в фильме, как рефрен, гораздо чаще, чем звучит со сцены музыка Алексеева — та, на которой якобы выросло поколение. Песни, возможно, и неплохие, но явно не изменившие ход истории. С полной уверенностью можно сказать, что они повлияли на одну судьбу, и этого, по мнению Сегала, вполне достаточно, чтобы вымышленный заурядный бард Алексеев стал героем и радиоэфира, и целого биографического кино.
То ли история о большой любви в жизни маленького человека, то ли историческое киновоспоминание о бесследно ушедшей эпохе — «Кино про Алексеева» могло бы стать и тем, и другим, но в итоге не дотягивает по обоим пунктам. Выхолощенной картинке не хватает не визуальных примет эпохи, а пресловутого духа (и вновь на ум приходит «Оттепель», подкупавшая как раз настроением), а у героев, напротив, оказывается в распоряжении слишком много лишнего времени. Стратегически верно придумана история — финальный твист и лишает смысла одну ложную историю Алексеева, и наполняет им вторую, честную, о большой любви. Только вот такая концовка будто не подходит к этому фильму. Высокое чувство обсуждают из кадра в кадр, но большую часть времени слова не сходятся с поступками. А вот поступки, эпизоды, из которых складывается характер героя, показаны мельком и с не самого очевидного ракурса. Но необъяснимым образом становится ясно, что здесь Алексеев подло бросил девушку, а там трусливо сдал приятеля. Останься эта недосказанность и в финале, вышло бы большое фестивальное кино, не будь её по ходу действия — могла бы получиться неплохая короткометражка. И там, и там — как и в получившемся в итоге фильме — наверняка так же убедительно смотрелся бы Александр Збруев. На нём держится эта неровная картина, хотя его молчаливому персонажу досталось не так много экранного времени и, кажется, всего одна законченная реплика: случайный попутчик, указывая на гитару с портретом Курта Кобейна, спрашивает у старика Алексеева, знает ли он, что такое «Нирвана», и получает в ответ: «Каждый образованный человек знает, что такое нирвана».
