«В земле была нора, а в норе жил хоббит», — эта фраза, согласно распространённому мифу, была написана профессором Оксфордского университета Джоном Толкиеном спонтанно на обратной стороне одной из экзаменационных работ. Написав её, он сам удивился. Кто такой хоббит? И в какой ещё норе он живёт? Наверное, не в грязной и сырой, где некуда сесть и нечего съесть, а во вполне благоустроенной норе. Так из размышлений над необычным жилищем загадочного существа якобы и возник мир Средиземья. Это подходящая версия для любителей мистики, уверенных, что профессор получил откровение из параллельной реальности. Но, как и любая мистика, это всего лишь миф. Легендариум собственной вселенной Толкиен принялся создавать за 20 лет до первой публикации. А его главное произведение так и осталось практически безвестным, даже среди поклонников творчества.
Британский офицер создаёт мир
В 1916 году молодой лейтенант, комиссованный с фронта Первой мировой и страдающий от сыпного тифа, задумал нечто по-настоящему амбициозное. Нет, не дослужиться до генерала, а создать английский эпос. Участнику битвы при Сомме не давала покоя мысль, что у англосаксов отсутствуют мифы, сравнимые со средневековыми сагами Северной Европы. Такими, как «Беовульф» или «Сага о Хервер». Пойдя на поправку, 24-летний Толкиен решил самостоятельно восполнить культурный пробел. Чересчур колоссальная задача? Да, но вообще в духе той эпохи. Война разрушила старый мир: менялись границы, исчезали государства; в бывшей царской России поднималось знамя новейшего общественного строя. По всей Европе гремела индустриальная революция. Наверное, думал начинающий писатель, в продолжающейся суматохе мир можно чуточку подправить и на свой вкус.
Новым английским эпосом, по замыслу Толкиена, должен был стать «Сильмариллион» — сложнейший сплав кельтских легенд, греческой и скандинавской мифологии, а также христианства. Произведение, объясняющее англосаксонскую культуру, повествует о создании мира Арды (древняя Земля) с точки зрения Айнур (некто вроде ангелов) и «изначальных существ» — эльфов. Хотя «Сильмариллион», по большей части, был завершён к концу 30-х, работа над ним продолжалась до самой смерти автора в 1973 году. Толкиен не только создал подробные генеалогические древа народов, населявших Арду, но и разработал для них языки и письменность.
Обратной стороной «Сильмариллиона» является его зубодробительная тяжеловесность. Среди бесконечных аллюзий на всю европейскую культуру разом и запутанных теологических проблем читателю без гуманитарной научной степени сложно не заблудиться. Схематичность мифа убила живое повествование, и «Сильмариллион» мог бы войти в Топ-10 самых скучных книг на свете. Конечно, если бы кто-то мог осилить десяток подобных книг, чтобы составить рейтинг. Фундаментальный труд оказался невостребованным: его опубликовал сын Толкиена Кристофер уже после смерти отца. Даже несмотря на мировую славу писателя, издатели понимали — рассчитывать на коммерческий успех произведения не приходится.
Сказка о сказке
Впрочем, такое сплошь и рядом случается с литераторами: Конан Дойль, например, считал главными своими вещами исторические повести, а публика их знать не хотела. А Николай Чернышевский создал свой знаменитый футурологический роман «Что делать?» мимоходом, для простачков, тратящих время на беллетристику. И не скрывал этого. Для людей серьёзных он планировал позже написать научный труд о коммунизме. Но так и не написал; зато «Что делать?» стал одним из столпов советской идеологии. В этом отношении Толкиен похож на Чернышевского, с одной только разницей – он всё-таки завершил свой главный труд. Но прославили его произведения лёгкого жанра: сказка и приключенческий роман.
Наверное, Толкиену было крайне занятно выдумывать сказку о хоббите для своего сына. Это было своего рода «полевым испытанием» для мира Арды: маленькая сказка для ребёнка внутри огромной саги. Сюжет приключения закручивался от вечера к вечеру и, чтобы не запутаться, Толкиен принялся рисовать карты путешествия Бильбо, а затем записал сказку от руки. Одна из учениц профессора в Оксфорде отнесла рукопись в издательство Allen&Unwin. Необычная сказка заинтересовала директора Стенли Ануина, но просвечивающий сквозь неё большой мир Средиземья насторожил. Он отдал рукопись на рецензию 10-летнему сыну, подросток пришёл в восторг. Книга «Хоббит, или Туда и обратно» была напечатана в 1937 году и принесла Толкиену европейскую известность. Она быстро была переведена на французский и испанский, а вот в Германии — примета времени — не издавалась. Цензура Третьего Рейха наложила запрет на приключения хоббита.
Окрылённый успехом, Толкиен предложил Ануину для публикации несколько глав из «Сильмариллиона», но получил отказ — и даже не совсем любезный. Текст показался издателю «невнятным» и каким-то «чересчур кельтским». Редактор посоветовал Толкиену сосредоточиться на продолжении «Хоббита», и писатель не стал артачиться.
Орки Второй мировой войны и бум толкиенизма
Работу над своим самым известным произведением, трилогией «Властелин Колец», Толкиен начал осенью 1937 года. Поначалу роман продвигался быстро: уже в декабре профессор написал издателю о завершении первой главы. Однако затем дело застопорилось. Первоначальная идея о том, что Бильбо растратил богатство и отправился в новое путешествие, разочаровала Толкиена. Писать прямое продолжение сказки не имело смысла — сюжет исчерпал себя в «Хоббите». Зима прошла в раздумьях над листом бумаги; идея о кольце всевластья выкристаллизовалась только к весне 38 года. Толкиен принялся за работу, однако быстро понял, что всемогущее кольцо привнесло в книгу совсем не детскую проблематику. Исчез комизм, потребовалась смена главного героя. Рукопись все больше вбирала в себя из «Сильмаррилиона»; автор надеялся, что обе книги удастся издать вместе.
Законченные главы Толкиен отправлял повзрослевшему сыну на фронт — началась Вторая мировая война. Конечно, и она тоже наложила свой отпечаток на книгу. В письме сыну профессор с возмущением назвал бомбардировку союзниками Дрездена 13 февраля 1945 года делом рук орков — «тёмных сил» и антагонистов книги. Толкиен всю жизнь с неприязнью относился к нацизму, но показательное уничтожение немецкого города потрясло его своей жестокостью. Роман был издан спустя 7 лет после этого события в 1952 году.
Нет нужды напоминать об успехе «Властелина Колец»: перечисление цифр звучит слишком казённо для этой книги. Проще и правильнее будет сказать, что Толкиен сумел вернуть волшебство в послевоенный мир. Он мог бы получить Нобелевскую премию, но шведские академики не сошлись во мнении — можно ли премировать за отрешённую от реальности сказку? Критика тоже была в растерянности: как судить детскую книгу, которая совсем не детская? Жанра «фэнтези» тогда ещё не существовало, книга словно повисла в воздухе. Зато покорила читателей по обе стороны океана. Пожалуй, впервые людям настолько понравился вымышленный мир, что они захотели воплотить его в реальности — так появилось международное движение толкиенистов, существующее по сей день.
Литературоведы по-разному пытаются объяснить феномен беспрецедентной популярности романа. Особенно на фоне последовавшего потока бумажной макулатуры о волшебниках и драконах, который нахлынул и отступил, оставив, по большей части, только пену. Считается, что «Властелин Колец» пал на благодатную почву: в конце 50-х набирало обороты движение хиппи, среди которых роман сразу стал культовым. Но, кажется, искать объяснение неувядающей популярности произведений Толкиена в пристрастиях молодёжной субкультуры достаточно поверхностно. Во-первых, никакого отношения к хиппи роман, если вдуматься, не имел. Напротив, Толкиен выступал апологетом совершенно консервативных ценностей. Во-вторых, «детей цветов» уже давно нет, а продолжение постановки «Хоббита» является одной из самых ожидаемых киноновинок этого года. Так в чём же тогда дело?
Думается, причину следует искать в бэкграунде — в том самом «Сильмариллионе», который придаёт «Властелину колец» необычайную глубину, а его персонажей наделяет чертами мифологических героев, знакомых всем с раннего детства. Как настоящая сказка живет вечно, опираясь на культурные архетипы, так и «Властелин Колец» не устаревает, черпая из общеевропейского эпоса и христианства. Почему поцелуй принца будит красавицу, уколовшую руку веретеном, не требовалось объяснять ни в XII, ни в XXI веке. Сюжет не устаревает, хотя само веретено можно, при необходимости, заменить швейной машинкой. Почему не следует владеть Кольцом всевластия — также подсознательно понятно любому. Как настоящую сказку можно по-разному интерпретировать без потери сказочной основы, так и «Властелин колец» можно урезать втрое, адаптировав для детей, как это произошло в СССР. Или, того хуже, загнать в жёсткие рамки голливудского блокбастера. Но и в этих рамках он останется окном в многотысячелетнюю цивилизацию. А значит, по-прежнему будет пробуждать и волновать воображение.
